Или повесть о первой любви. "Дикая собака Динго…" — книга, написанная по велению сердца Учит повесть дикая собака динго

"Есть книги, – писала М. Прилежаева, – которые, с детства и юности войдя в сердце человека, сопровождают его всю жизнь. Утешают в горе, вызывают раздумье, радуют". Именно такой стала для многих поколений читателей книга Рувима Исаевича Фраермана "Дикая собака динго, или Повесть о первой любви". Изданная в 1939 году – она вызвала бурную дискуссию в печати; экранизированная в 1962 году режиссёром Ю. Карасиком – привлекла ещё более пристальное внимание: на двух международных кинофестивалях фильм был отмечен премиями; сыгранная в радиопостановке прославленными актёрами, прославленная известной песней Александры Пахмутовой – она вскоре прочно вошла в школьную программу по дальневосточной литературе.

Создавал повесть Р. И. Фраерман в деревне Солотча Рязанской области, а вот местом действия своего произведения сделал Дальний Восток, который покорил его ещё с молодых лет. Он признавался: "Я узнал и полюбил всем сердцем и величественную красоту этого края, и его бедные <…> народы. Особенно я полюбил тунгусов, этих веселых, неутомимых охотников, которые в нужде и бедствиях сумели сохранить в чистоте свою душу, любили тайгу, знали ее законы и вечные законы дружбы человека с человеком.

Там-то я наблюдал много примеров дружбы тунгусских мальчиков-подростков с русскими девочками, примеры истинного рыцарства и преданности в дружбе и любви. Там я нашел своего Фильку".

Филька, Таня Сабанеева, Коля, их одноклассники и родители, живущие в небольшом дальневосточном городке, – вот герои произведения Фраермана. Обычные люди. Да и сюжет повести прост: девочке предстоит встреча с отцом, который когда-то оставил семью, её ждут нелёгкие отношения с новой семьёй отца, которого она любит и ненавидит одновременно…

Но почему же так притягательна эта повесть о первой любви? "Гармоничная, созданная как будто на одном дыхании, – отмечает Е. Путилова, – словно поэма в прозе, повесть невелика по своему объему. Но сколько вмещает она событий, судеб, сколько перемен с героями происходит на ее страницах, сколько важных открытий! Повесть эта далеко не безмятежна, и сила книги Фраермана, ее непреходящее очарование, может быть, и заключаются в том, что автор, поверив в своего читателя, смело и открыто показал, как дорого дается человеку любовь, какими подчас оборачивается муками, сомнениями, горестями, страданиями. И вместе с тем, как растет душа человека в этой любви". А по мнению Константина Паустовского, Рувим Исаевич Фраерман "не столько прозаик, сколько поэт. Это определяет многое как в его жизни, гак и в творчестве. Сила воздействия Фраермана и заключена главным образом в этом его поэтическом видении мира, в том, что жизнь предстает перед нами на страницах его книг в своей прекрасной сущности. Фраерман <…> предпочитает писать для юношества, а не для взрослых. Непосредственное юношеское сердце ему ближе, чем умудренное опытом сердце взрослого человека".

Мир детской души с её необъяснимыми порывами, мечтами, восхищением жизнью, ненавистью, радостями и горестями открывает перед нами писатель. И в первую очередь это относится к Тане Сабанеевой, главной героине повести Р. И. Фраермана, с которой мы знакомимся в идиллической обстановке первозданной природы: девочка неподвижно сидит на камне, река обдаёт её шумом; её глаза опущены вниз, но "взгляд их, утомлённый блеском, рассеянным повсюду над водой, не был пристален. Она часто отводила его в сторону и устремляла вдаль, где круглые горы, осенённые лесом, стояли над самой рекой.

Воздух ещё был светел, и небо, стеснённое горами, казалось среди них равниной, чуть озарённой закатом. <…> Она медленно повернулась на камне и неторопливо зашагала вверх по тропинке, где навстречу ей по пологому склону горы спускался высокий лес.

Она вошла в него смело.

Шум воды, бегущей меж рядами камней, остался за её спиной, и перед ней открылась тишина".

Автор сначала не называет даже имени своей героини: так хочется ему, как мне кажется, сохранить ту гармонию, в которой находится девочка в этот момент: имя здесь не важно – важна гармония между Человеком и Природой. Но нет, к сожалению, этой гармонии в душе школьницы. Мысли, тревожные, беспокойные, не дают Тане покоя. Она всё время размышляет, мечтает, силится "представить в своём воображении те неизведанные края, куда и откуда бежит река". Ей хочется увидеть другие страны, иной мир ("Охота к перемене мест" ей овладела).

Но почему же так хочется девочке убежать отсюда, почему не привлекают её сейчас ни этот знакомый ей с первых дней жизни воздух, ни это небо, ни этот лес?

Она одинока. И в этом её несчастье: "пусто было вокруг <…> Девочка осталась одна"; "в лагере меня никто не ждёт" ; "Одни, значит, мы с тобой остались. Мы завсегда одни <…> она одна знала, как эта свобода тяготила её.

В чём же причина её одиночества? У девочки есть дом, мама (правда, она всё время на работе в больнице), друг Филька, нянька, кошка Казак с котятами, собака Тигр, утка, ирисы под окном… Целый мир. Но всё это не заменит отца, которого Таня не знает совсем и который живёт далеко-далеко (всё равно, что в Алжире или Тунисе).

Поднимая проблему неполных семей, автор заставляет задуматься над многими вопросами. Легко ли дети переживают разрыв родителей? Что они чувствуют? Как наладить отношения в такой семье? Как не воспитать ненависть к ушедшему из семьи родителю? Но Р. И. Фраерман не даёт прямых ответов, он не морализирует. Для него ясно одно: дети в таких семьях рано взрослеют.

Вот и героиня, Таня Сабанеева, не по годам серьёзно размышляет о жизни. Даже нянька подмечает: "Думная ты уж очень<…>думаешь много". И погружаясь в анализ жизненной ситуации, девочка убеждает себя, что она не должна любить этого человека, хотя мать никогда не говорила о нём плохо. А известие о приезде отца, да ещё и с Надеждой Петровной и Колей, который будет учиться с ней в одном классе, надолго лишает Таню покоя. Но сама того не желая, девочка ждёт отца (одето нарядное платье, сорваны ирисы и саранки, которые он так любит), пытается сама себя обмануть, объясняя причины своего поведения в смоделированной беседе с матерью. И даже на пристани, вглядываясь в прохожих, она корит себя за то, что поддалась "невольному желанию сердца, которое теперь так стучит и не знает, что ему делать: просто умереть или стучать ещё сильнее?"

Сложно делать первый шаг к ребёнку, которого не видел почти пятнадцать лет, полковнику Сабанееву, но ещё сложнее его дочери. Обида, ненависть заполняют её мысли, а сердце тянется к родному человеку. Стена отчуждения, выросшая между ними за долгие годы разлуки, не может быть так быстро разрушена, поэтому обеды у отца по воскресеньям становятся для Тани тяжёлым испытанием: "Таня входила в дом, а собака оставалась у двери. Как часто Тане хотелось, чтобы она осталась у двери, а собака вошла в дом! <…> сердце Тани против воли переполнялось недоверием через край" .

Но в то же время всё привлекало её тут. Даже племянник Надежды Петровны Коля, о котором Таня думает чаще, чем ей хотелось бы, и который становится объектом её злорадства, агрессии, гнева. Их противостояние (а на конфликт идёт только Таня) тяжким грузом давит на сердце Фильки, этого верного Санчо Панса, готового сделать для своего друга всё, что в его силах. Единственное, чего не может Филька, – это понять Таню и помочь ей справиться со своими переживаниями, тревогами, эмоциями.

Со временем Таня Сабанеева многое начинает осознавать, её “глаза открываются”, та внутренняя напряжённая работа (и в этом она похожа на героиню Л.Толстого, Наташу Ростову) приносит свои плоды: школьница понимает, что мама до сих пор любит отца, что никто не будет ей таким верным другом, как Филька, что рядом со счастьем часто соседствует боль и страдание, что спасённый ею в буран Коля ей очень дорог – она его любит. Но главный вывод, который делает юная героиня, помогает ей преодолеть грусть расставания с Филькой, Колей, родным городом, детством: “Всё не может пройти” , просто так исчезнуть, не может быть забыта “их дружба и всё то, что так обогатило их жизнь навсегда” . И процесс этот, такой важный для поиска духовной гармонии Таней Сабанеевой, автор показывает через её внутренние монологи, которые становятся своеобразной "диалектикой души" юной героини: "Что ж это" – подумала Таня. – Ведь это он обо мне говорит. Неужели же все, и даже Филька, так жестоки, что ни на минуту не дают мне забыть того, что всеми силами я стараюсь не помнить!"

Будучи мастером создания психологически верных человеческих характеров, "глубокого поэтического проникновения в духовный мир своих героев" , автор почти никогда не описывает душевное состояние персонажей, не комментирует их переживания. Р. Фраерман предпочитает оставаться “за кадром”, стремится оставить нас, читателей, наедине со своими выводами, особое внимание уделяя, по мнению В. Николаева, "точному описанию внешних проявлений душевного состояния героев - позе, движению, жесту, мимике, блеску глаз, всему, за чем можно разглядеть очень сложную и скрытую от внешнего взора борьбу чувств, бурную смену переживаний, напряженную работу мысли. И тут писатель особое значение придает тональности повествования, музыкальному строю авторской речи, ее синтаксическому соответствию состояния и облика данного героя, общей атмосфере описываемого эпизода. Произведения Р. Фраермана, если так можно выразиться, всегда превосходно оркестрованы. Используя разнообразные мелодические оттенки, он при этом умеет их подчинить общему строю, не позволит себе нарушить единство основного мотива, господствующей мелодии" .

Так например, в эпизоде "На рыбалке" (глава 8) мы наблюдаем такую картину: "Таня со злорадством молчала. Но и её озябшая фигурка с открытой головой, тонкими волосами, от влаги завивавшимися в кольца, будто говорила: "Вот посмотрите, какой он, этот Коля, есть" . Автор проводит параллель между внутренним состоянием героини и состоянием природы: девочка пропитана неприязнью к Коле, а это утро наполнено влагой, туманами и холодом. Ведь даже элементарные слова вежливости, слетающие из уст Коли, вызывают у неё вспышку гнева: "Таня задрожала от гнева.

- "Простите, пожалуйста"! – повторила она несколько раз. – Какая вежливость! Ты бы лучше не задерживал нас. Из-за тебя мы прозевали клёв" .

А прекрасное описание бурана, созданное с помощью выразительных эпитетов, сравнений, олицетворений, метафор?! Эта музыка стихии! Ветер, снег, звуки бури – звучание настоящего оркестра: "А метель уже занимала дорогу. Она шла стеной, как ливень, поглощая свет и звеня, как гром меж скал. <…> Высокие волны снега катились ей [Тане] навстречу – преграждали путь. Она взбиралась на них и снова опускалась и всё шла и шла вперёд, плечами расталкивая густой, непрерывно движущийся воздух, при каждом шаге отчаянно цеплявшийся за одежду подобно колючкам ползучих трав. Он был тёмен, полон снега, и ничего сквозь него не было видно. <…> всё исчезло, скрылось в этой белой мгле" .

Как не вспомнить тут "Буран" С.Т. Аксакова или описание метели в повести А. С. Пушкина "Капитанская дочка"!?

Как ни странно, но произведение Рувима Фраермана, созданное зимой 1938 года, когда основным литературным методом в стране был провозглашённый ещё на первом съезде писателей социалистический реализм, не похоже на другие произведения этого периода (оно скорее ближе к классике русский литературы девятнадцатого века). Автор не делает ни одного из героев отрицательным, плохим. А на мучающий Таню вопрос, кто же виноват, что всё так случилось, отвечает её мама: "…люди живут вместе, пока любят друг друга, а когда не любят, они не живут вместе – они расходятся. Человек свободен всегда. Это наш закон на вечные времена" . От других же произведений писателя о Дальнем Востоке “Дикая собака динго…” отличается тем, что мировоззрению “естественного” человека, эвенкийского мальчика, противопоставлено сознание Сабанеевой Тани, смятённое целым рядом внезапно возникших психологических проблем, которые связаны с непростыми семейными отношениями, терзаниями первой любви, “трудным возрастом”.

Примечания

Прилежаева М. Поэтический и нежный талант. // Фраерман Р.И. Дикая собака динго, или Повесть о первой любви. Хабаровск, 1988. С. 5.
Фраерман Р. …Или повесть о первой любви.// Фраерман Р.И.. Дикая собака динго, или Повесть о первой любви. Хабаровск, 1988. С. 127.
Путилова Е. Воспитание чувств. // Фраерман Р.И. Дикая собака динго, или Повесть о первой любви. Кузнецова А.А. Честное комсомольское. Повести. Иркутск, 1987. С. 281.
http.//www.paustovskiy.niv.ru
Фраерман Р.И Дикая собака динго, или Повесть о первой любви. Хабаровск, 1988. С. 10–11.
Там же. С. 10.
Там же. С. 11.
Там же. С. 20.
Там же. С. 26.
Там же. С. 32.
Там же. С. 43.
Там же. С. 124.
Путилова Е. Воспитание чувств. // Фраерман Р.И. Дикая собака динго, или Повесть о первой любви. Кузнецова А.А. Честное комсомольское. Повести. Иркутск, 1987. С. 284.
Фраерман Р.И Дикая собака динго, или Повесть о первой любви. Хабаровск, 1988. С. 36.
Николаев В. И. Путник, шагающий рядом: Очерк творчества Р. Фраермана. М.,1974. С. 131.
Там же.
Фраерман Р.И Дикая собака динго, или Повесть о первой любви. Хабаровск, 1988. С. 46.
Там же. С. 47.
Там же. С. 97–98.
Там же. С. 112.

Список использованной литературы

Фраерман Р.И Дикая собака динго, или Повесть о первой любви. Хабаровск: Кн. изд-во, 1988.
Николаев В. И. Путник, шагающий рядом: Очерк творчества Р. Фраермана. М.: Дет. литература. 1974, 175 с.
Писатели нашего детства. 100 имён: Биографический словарь в 3-х ч. Ч 3. М.: Либерия, 2000. Стр. 464–468.
Прилежаева М. Поэтический и нежный талант. // Фраерман Р.И. Дикая собака динго, или Повесть о первой любви. Хабаровск: Кн. изд-во, 1988. стр. 5–10.
Путилова Е. Воспитание чувств. // Фраерман Р.И. Дикая собака динго, или Повесть о первой любви. Кузнецова А.А. Честное комсомольское. Повести: Иркутск: Восточно-Сибирское книжное изд-во, 1987, стр. 279–287.
Русские писатели XX века: Биографический словарь. – М.: Большая Российская энциклопедия. Рандеву-А.М., 2000, стр. 719–720.
Фраерман Р. …Или повесть о первой любви.// Фраерман Р.И.. Дикая собака динго, или Повесть о первой любви. Хабаровск: Кн. изд-во, 1988. Cтр. 125–127.
Фраерман Р. Связь времён: Автобиография.// Вслух про себя. М.: Дет. лит., 1973. Стр. 267–275.
Яковлев Ю. Послесловие. // Фраерман Р.И. Дикая собака динго, или Повесть о первой любви. М.: Дет. лит., 1973. Стр. 345–349.

И. Мотяшов

Известность Фраерману принесли ему написанные в конце 20-х – начале 30-х годов книги «Вторая весна», «Никичен», «Соболя», «Шпион» и некоторые другие. Они увлекательно рассказывали о коренных жителях дальневосточной тайги, о строительстве новой жизни в этом прежде диком краю, о неспокойных буднях пограничников. Уже в 40-е годы большой успех выпал на долю повести Р. Фраермана «Дальнее плавание» – о школьниках-старшеклассниках.
Но лучшей книгой писателя стала «Дикая собака динго, или Повесть о первой любви». Как всякое значительное явление литературы, она тесно связана с породившей ее эпохой – второй половиной 30-х годов – и вместе с тем отражает вечный и всегда актуальный поиск человеком смысла жизни и нравственных решений волнующих его проблем.
В повести дикой собакой динго некоторые ребята называют свою одноклассницу четырнадцатилетнюю Таню Сабанееву, которая мечтает о дальних странах и неведомых зверях. Дикая австралийская собака олицетворяет для девочки все неизвестное и таинственное, что предстоит человеку в его жизни постигнуть и понять, сделать близким и ясным. В Тане немало странного. В ней есть склонность к одиночеству, к уединенному размышлению. Ее поступки не всегда понятны окружающим. Но как раз этим она и интересна: резкой индивидуальностью, непохожестью на других.
В детстве, даже в юности не все знают, что неповторимость личности – бесценный дар, тяжкий для его обладателя, но чрезвычайно необходимый для всех нас. Странные, не похожие на других люди, чудаки, донкихоты – тоже богатство общества, его творческий резерв, разведка, посланная в будущее, в ней черты модели завтрашней духовной нормы. Ведь будущее все мы представляем как общество ярких, непохожих друг на друга личностей – своеобразно одаренных, всесторонне развитых и самостоятельных. И тем самым интересных друг для друга и взаимно необходимых.
Стать такой личностью легко и трудно. Легко, потому что от рождения любой человек запрограммирован на индивидуальность. Даже на дереве нет двух одинаковых листьев. Что же сказать о человеке с его сложнейшей и тончайшей душевной организацией!
Но для того чтобы найти себя и остаться самим собой, чтобы развить данные природой возможности, каждому необходимы не только разум и воля, но и мужество. А в отдельных случаях и готовность к самоотречению, к подвигу.
Р. Фраерман написал свою повесть о Тане Сабанеевой в 1939 году, когда пламя второй мировой войны уже бушевало вблизи наших границ. Говоря о замысле книги, писатель вспоминал тридцать лет спустя: «Мне хотелось подготовить сердца моих юных современников к грядущим жизненным испытаниям. Рассказать им что-то хорошее о том, как много в жизни прекрасного, ради чего можно и нужно пойти на жертвы, на подвиг, на смерть».
Таня – ровесница Зои Космодемьянской: в сорок первом ей будет семнадцать. Она живет с мамой в дальневосточном приграничном городе. Зимой, когда выпал снег, она лепит на школьном дворе не обычную бабу, а часового с винтовкой и примкнутым штыком. Танин отец – военный, полковник.
У него другая семья. Тревожная близость грозных событий подчеркнута в повести тем, что Таниного отца неожиданно переводят из Москвы на погранзаставу, как раз в тот город, где живет Таня.
Приезд отца с новой женой, Надеждой Петровной, и усыновленным племянником ее Колей многое меняет в жизни юной героини. Теперь у Тани есть второй дом – богатый и щедрый, где ее всегда с радостью ждут, вкусно кормят, дарят красивые добротные вещи. Но контраст между благополучием отца-полковника и более чем скромным достатком матери, больничной служащей, лишь усиливает в душе Тани недоверие к Надежде Петровне, подкладывающей ей за обедом лучшие куски, ревность к Коле, которого отец запросто щелкает по носу, и обиду за мать, которой отец предпочел другую женщину.
Мучительно постигает Таня огромный и непростой мир тончайших человеческих чувств и отношений, с одной стороны, как будто вовсе не зависящих от людей, а с другой – именно людьми поднимаемых на высоты истинной красоты и поэзии, благороднейших деяний, подвига.
Бережно, тактично и психологически точно рисует Р. Фраерман пробуждение первого чувства любви у подростков: у нанайца Фильки к Тане и у Тани к ее сводному брату Коле. Очень важно, однако, чтобы собственное чувство не ослепляло человека, а, напротив, помогало увидеть, что происходит в душах окружающих его людей. С удивлением открывает Таня, что ее мать продолжает любить оставившего их отца. А сколько горечи в любви Таниного отца к взрослеющей дочери от сознания непоправимой утраты великого отцовского счастья – качать свое малое дитя на руках!
Если же вспомним, что в «Дикой собаке динго» описаны и родительские чувства Филькиного отца-охотника, и любовь педагогов к своим воспитанникам, и сложная эмоциональная жизнь семиклассников, то не будет преувеличением охарактеризовать повесть Р. Фраермана как своего рода маленькую энциклопедию любви. Той любви, в которой, по мысли писателя, каждый из нас, взрослых и юных, сдает серьезнейший нравственный экзамен на степень готовности жить в обществе, на уровень и качество духовной культуры, на человечность.
К концу повести Таня поймет, что любовь – это не только радость, счастье, покой, но и страдание, боль, готовность жертвовать собой.
В повести рядом с Таней мы видим девочку Женю, «у которой не было никакой фантазии, но которая всему умела находить верную причину». Она недоуменно спрашивает: «А скажи, пожалуйста, Таня, зачем тебе австралийская собака динго?» В отличие от Тани, Женя всегда может ответить, что именно ей нужно и зачем.
Писатель показывает, сколь опасна такая убежденная в своей непогрешимости разумность. Ведь лишенная высоких порывов душа, ищущая спасения от одиночества в том, чтобы быть «как другие», легко вбирает пороки обыденного, «массового» сознания – тщеславие, зависть к чужому успеху, эгоистический прагматизм. В ней преувеличенно развивается чувство самосохранения и страха перед жизнью.
Испытанием для Жени становится буран, обрушивающийся на город. Он грозит застать Женю и Колю врасплох на катке посредине реки. Таня спешит к ним, чтобы предупредить об опасности. Но Коля вывихнул ногу и не может идти. Таня решает остаться с ним, а Женю просит зайти по пути к Фильке и попросить его о помощи. Но Женя отвечает: «Нет, нет, я пойду прямо домой. Я боюсь – скоро начнется буран».
Женя уверена, что на ее месте так поступил бы всякий разумный человек ее возраста. А «странная» Таня говорит Коле: «...Я не бурана боюсь, я боюсь за тебя. Я знаю, что это опасно, и я останусь здесь с тобой». Превозмогая страх и неуверенность в себе, она пригонит на реку Филькину собачью упряжку, а сам Филька помчится на заставу – предупредить пограничников, что его друзья попали в беду. Благодаря Таниной смелости и находчивости, благодаря тому, что Коля не испугался, а Филька оказался верным товарищем, несчастья не произошло.
Однако в школе, где учатся ребята, есть учитель истории Аристархов. Писатель рисует «его плечи, поднятые чрезмерно высоко, его равнодушные очки, его руки, занимавшие так много пространства, что, казалось, никому больше не оставалось места на свете». Аристархов – воплощенная серость, безликость. Его монументальная самоуверенность и неколебимое чувство превосходства над другими основаны на полном отсутствии сомнений и совести. Он считает долгом написать в местную газету о недисциплинированности Тани и Коли Сабанеевых и Фили Белолюбского, которые, вместо того чтобы сидеть в буран дома, развлекались на реке и могли погибнуть, если бы их не спасли «наши славные пограничники».
Заметку напечатали, вывесили в школе, и Женя, которая спокойно оставила товарищей в беде, сказала, что Таню «за такие дела... следовало бы исключить из отряда». Ее громко поддержал новенький «толстый мальчик». И когда Таня подошла к газете, она очень удивилась, что все одноклассники отвернулись от нее и молча разошлись, словно скованные неведомым страхом. Глядя на Фильку, который в эту минуту один остался возле нее, Таня вдруг «поняла, что холодные ветры дуют не только с одной стороны, но и с другой, бродят не только по реке, но проникают и сквозь толстые стены, даже в теплом доме настигают они человека и сбивают его мгновенно с ног».
Ничто так не ранит юное сердце, как подлость и неправда, лицемерно выдаваемые за истину и принципиальную борьбу за справедливость. «...Таня, открыв губы, глотала воздух, показавшийся ей теперь острее, чем на реке, в самый сильный буран. Уши ее ничего не слышали и глаза не видели. Она сказала:
– Что со мной будет теперь?»
Автор всегда мудрее своих героев. Он знает, что детей нельзя судить с той же непримиримостью, с какой полагается судить взрослых. Когда ребята образуют вокруг «раскритикованной» Тани пустоту, делая вид, будто Тани вовсе не существует, они сами не понимают, что совершают предательство. Просто они механически и безотчетно копируют поведение окружающих взрослых. Ведь даже Женя, которая втайне завидует Тане и потому не хочет ей добра, имеет, по свидетельству автора, «вовсе не злое сердце, хотя чаще, чем другие, она была права и заставляла Таню плакать».
Как же может быть страшна эта бездушная «правота» юных резонеров, берущих пример со «всегда правых» аристарховых! Но детство, юность по самой природе своей тянутся к правде, добру и не приемлют ложь, подлость, низость.
Толстому новичку, призывающему «выбросить... Таню вон из отряда», Филька внушает: «...Прошу тебя очень: будь хоть раз человеком». И когда Аристархов, в голосе которого мальчишки «не услышали ни одного звука, похожего на милость», приказывает Коле, Фильке и толстому мальчику немедленно разыскать Сабанееву, они, только что ссорившиеся и едва не подравшиеся, смекают, что мертвая, не знающая милости сила учителя обращена не против одной Тани, а против самого принципа справедливости. И они говорят: «Где же мы ее найдем?.. мы ее нигде не видели. Как же мы ее к вам пошлем?..» Символично, что, обойдя Аристархова, словно какую-нибудь опасную для мореплавания скалу, они уходят, обнявшись и дружно распевая светловскую «Гренаду» – песню интернациональной солидарности и братства.
История, начавшаяся в буран, завершается собранием пионерского отряда, которое, благодаря честной и твердой позиции, занятой вожатым Костей и учительницей Александрой Ивановной, единогласно решает встать на Танину сторону, защитить ее от глупости и навета. Голосуя за это решение, каждый член отряда, не исключая Жени или толстого новичка, испытывает подъем, гордость, радостное облегчение от сознания благородства и правильности совершаемого поступка.
Занятая ребятами активная гражданская позиция повышает их самооценку, поднимает человека в собственных глазах. И с этой высоты низкой и предательской кажется позиция трусливого умолчания и бездействия, которая поначалу так потрясла Сабанееву.
В передаваемой товарищам Тани эстафете доброты исключительно велика роль Александры Ивановны, учительницы русского языка и литературы – предметов, которые более других связаны с духовной, нравственной стороной человека. На первый взгляд может показаться сущей мелочью отказ Александры Ивановны объяснять уроки с возвышения учительской кафедры. Однако в педагогике мелочей не бывает. «...Если четыре крашеные доски, – мысленно рассуждает учительница, – могут возвысить человека над другими, то этот мир ничего не стоит».
Авторитет несовместим с авторитарностью, считает Александра Ивановна. Всегда доступная, спокойная, ровная с ребятами, но также и способная плакать, разделяя чужую беду, она в прямом и переносном смысле настолько близка ученикам, что, как пишет Р. Фраерман, «между ними и ею уже не было никаких преград, кроме собственных недостатков каждого». Как точно и мудро сказано! Но чтобы понимать друг друга, любить, дружить, мало разрушить перегородки между людьми. Надо научиться устранять и собственные недостатки.
«Человек свободен всегда. Это наш закон на вечные времена», – говорит Тане ее мама. В тексте повести эти слова звучат как ее главная, определяющая мысль. Человек свободен не только в выборе любимого или друга. Человек свободен выбирать между правдой и ложью, верностью и предательством, честностью и лицемерием, подлым страхом за свое маленькое благополучие и мужеством жить по большому нравственному счету, мужеством борьбы и подвига. Повесть Р. Фраермана и сегодня учит презирать безликую приспособляемость обывателя, утверждает достоинство, самобытность, ответственность и гражданскую активность личности.

Она вошла в него смело.

Шум воды, бегущей меж рядами камней, остался за её спиной, и перед ней открылась тишина".

Как не вспомнить тут "Буран" С.Т. Аксакова или описание метели в повести А. С. Пушкина "Капитанская дочка"!?

Примечания

Прилежаева М. Поэтический и нежный талант. // Фраерман Р.И. Дикая собака динго, или Повесть о первой любви. Хабаровск, 1988. С. 5.
Фраерман Р. …Или повесть о первой любви.// Фраерман Р.И.. Дикая собака динго, или Повесть о первой любви. Хабаровск, 1988. С. 127.
Путилова Е. Воспитание чувств. // Фраерман Р.И. Дикая собака динго, или Повесть о первой любви. Кузнецова А.А. Честное комсомольское. Повести. Иркутск, 1987. С. 281.
http.//www.paustovskiy.niv.ru
Фраерман Р.И Дикая собака динго, или Повесть о первой любви. Хабаровск, 1988. С. 10–11.
Там же. С. 10.
Там же. С. 11.
Там же. С. 20.
Там же. С. 26.
Там же. С. 32.
Там же. С. 43.
Там же. С. 124.
Путилова Е. Воспитание чувств. // Фраерман Р.И. Дикая собака динго, или Повесть о первой любви. Кузнецова А.А. Честное комсомольское. Повести. Иркутск, 1987. С. 284.
Фраерман Р.И Дикая собака динго, или Повесть о первой любви. Хабаровск, 1988. С. 36.
Николаев В. И. Путник, шагающий рядом: Очерк творчества Р. Фраермана. М.,1974. С. 131.
Там же.
Фраерман Р.И Дикая собака динго, или Повесть о первой любви. Хабаровск, 1988. С. 46.
Там же. С. 47.
Там же. С. 97–98.
Там же. С. 112.

Список использованной литературы

Фраерман Р.И Дикая собака динго, или Повесть о первой любви. Хабаровск: Кн. изд-во, 1988.
Николаев В. И. Путник, шагающий рядом: Очерк творчества Р. Фраермана. М.: Дет. литература. 1974, 175 с.
Писатели нашего детства. 100 имён: Биографический словарь в 3-х ч. Ч 3. М.: Либерия, 2000. Стр. 464–468.
Прилежаева М. Поэтический и нежный талант. // Фраерман Р.И. Дикая собака динго, или Повесть о первой любви. Хабаровск: Кн. изд-во, 1988. стр. 5–10.
Путилова Е. Воспитание чувств. // Фраерман Р.И. Дикая собака динго, или Повесть о первой любви. Кузнецова А.А. Честное комсомольское. Повести: Иркутск: Восточно-Сибирское книжное изд-во, 1987, стр. 279–287.
Русские писатели XX века: Биографический словарь. – М.: Большая Российская энциклопедия. Рандеву-А.М., 2000, стр. 719–720.
Фраерман Р. …Или повесть о первой любви.// Фраерман Р.И.. Дикая собака динго, или Повесть о первой любви. Хабаровск: Кн. изд-во, 1988. Cтр. 125–127.
Фраерман Р. Связь времён: Автобиография.// Вслух про себя. М.: Дет. лит., 1973. Стр. 267–275.
Яковлев Ю. Послесловие. // Фраерман Р.И. Дикая собака динго, или Повесть о первой любви. М.: Дет. лит., 1973. Стр. 345–349.

Написанная в 1939 году. Впервые была опубликована в литературном журнале «Красная новь », затем вышла отдельной книгой в издательстве «Детгиз ». В 1962 году по мотивам повести снят фильм Юлия Карасика «Дикая собака Динго ». В 2013 году повесть включена в список «100 книг », рекомендованный школьникам Министерством образования и науки РФ для самостоятельного чтения.

История создания

По словам автора, замысел возник у него на Дальнем Востоке , где Фраерман «наблюдал много примеров дружбы тунгусских мальчиков-подростков с русскими девочками, примеров истинного рыцарства и преданности в дружбе и любви» .

Сюжет повести созревал у автора в течение нескольких лет. Когда он оформился, писатель закрылся от всех в рязанской деревне Солотче . Жена Фраермана позже вспоминала, что, приступив к работе в декабре 1938 года, Рувим Исаевич завершил повесть уже через месяц .

Я думал о ней в тревожные предвоенные годы. Мне захотелось подготовить сердца моих юных современников к грядущим жизненным испытаниям. Рассказать им что-то хорошее, <…> показать очарование первых робких встреч, зарождение любви высокой, чистой.
- Рувим Фраерман

По мнению исследователя творчества Фраермана Владимира Николаева, прототипом Тани является дочь писателя от первого брака Нора Коварская, ставшая впоследствии журналисткой .

Действие происходит в дальневосточном посёлке, где живут Таня Сабанеева и нанайский подросток Филька. Однажды в эти же края из Москвы приезжает отец девочки с новой семьёй - женой Надеждой Петровной и её племянником Колей. Отношения Тани с отцом и его приёмным сыном выстраиваются сложно. Смятение Тани не ускользает ни от учительницы, ни от преданного Фильки.

Один из самых драматичных эпизодов повести связан с бураном. Пытаясь помочь Коле, который растянул себе мышцу на катке, Таня усаживает товарища в нарты , запряжённые собаками. Внезапно стая увидела на дороге лошадь, рванула за ней и исчезла. Дети остались одни среди метели. Девочка, не теряя присутствия духа, поддерживала Колю до тех пор, пока не появились пограничники на лыжах. В конце повести герои расстаются. Танина мама решает уехать из города, и это известие с болью воспринимается и Колей, и Филькой.

Книга Фраермана «Дикая собака Динго, или Повесть о первой любви» - это полная света, прозрачная поэма о любви между девочкой и мальчиком. Такая повесть могла быть написана только хорошим психологом. Поэтичность этой вещи такова, что описание самых реальных вещей сопровождается ощущением сказочности .

Отзывы и рецензии

Советские критики весьма прохладно встретили выход книги Фраермана. Так, А. Марголина опубликовала в сборнике «О детской литературе» («Просвещение», 1950) статью «Советская повесть о детстве», в которой отметила, что и Таня Сабанеева, и автор повести настолько погружены в свои «изысканные и возвышенные переживания», что не замечают движения «большой интересной жизни». В редакцию журнала «Красная новь», разместившего на своих страницах «Дикую собаку Динго…», поступали письма, авторы которых считали неправильным уход Тани «в чувственный приватный мир». Среди вопросов, задаваемых рецензентами, были такие: «Как могло случиться, чтобы советский писатель написал, а редакция советского журнала напечатала повесть, в которой утверждается идея возврата к первобытной природе, к первозданному инстинкту, к примитивной, натуральной жизни?»

Впоследствии Рувим Фраерман вспоминал, что новые задачи, ставившиеся перед литераторами в 1930-х годах, порой казались непонятными поэтам и прозаикам, привыкшим писать «по лекалам классики». Писатель рассказывал, что, согласно договору, он должен был представить издателям школьную повесть: «Что это за школьная повесть, ясно никто себе не представлял. Но требовали. Споров было много, а я так и не мог понять, о чём же надо писать»

Тонкая леса была спущена в воду под толстый корень, шевелившийся от каждого движения волны.

Девочка ловила форель.

Она сидела неподвижно на камне, и река обдавала ее шумом. Глаза ее были опущены вниз. Но взгляд их, утомленный блеском, рассеянным повсюду над водой, не был пристален. Она часто отводила его в сторону и устремляла вдаль, где крутые горы, осененные лесом, стояли над самой рекой.

Воздух был еще светел, и небо, стесненное горами, казалось среди них равниной, чуть озаренной закатом.

Но ни этот воздух, знакомый ей с первых дней жизни, ни это небо не привлекали ее сейчас.

Широко открытыми глазами следила она за вечно бегущей водой, силясь представить в своем воображении те неизведанные края, куда и откуда бежала река. Ей хотелось увидеть иные страны, иной мир, например австралийскую собаку динго. Потом ей хотелось еще быть пилотом и при этом немного петь.

И она запела. Сначала тихо, потом громче.

У нее был голос, приятный для слуха. Но пусто было вокруг. Лишь водяная крыса, испуганная звуками ее песни, близко плеснулась возле корня и поплыла к камышам, волоча за собой в нору зеленую тростинку. Тростинка была длинна, и крыса трудилась напрасно, не в силах протащить ее сквозь густую речную траву.

Девочка с жалостью посмотрела на крысу и перестала петь. Потом поднялась, вытащив лесу из воды.

От взмаха ее руки крыса шмыгнула в тростник, а темная, в пятнах, форель, до того неподвижно стоявшая на светлой струе, подпрыгнула и ушла в глубину.

Девочка осталась одна. Она взглянула на солнце, которое было уже близко к закату и клонилось к вершине еловой горы. И, хотя было уже поздно, девочка не спешила уйти. Она медленно повернулась на камне и неторопливо зашагала вверх по тропинке, где навстречу ей по пологому склону горы спускался высокий лес.

Она вошла в него смело.

Шум воды, бегущей меж рядами камней, остался за ее спиной, и перед ней открылась тишина.

И в этой вековой тишине услышала она вдруг звук пионерского горна. Он прошелся по просеке, где, не шевеля ветвями, стояли старые пихты, и протрубил ей в уши, напомнив, что надо спешить.

Однако девочка не прибавила шагу. Обогнув круглое болотце, где росли желтые саранки, она наклонилась и острым сучком вырыла из земли вместе с корнями несколько бледных цветов. Руки ее уже были полны, когда позади раздался тихий шум шагов и голос, громко зовущий ее по имени:

Она обернулась. На просеке, возле высокой муравьиной кучи, стоял нанайский мальчик Филька и манил ее к себе рукой. Она подошла, дружелюбно глядя на него.

Возле Фильки на широком пне увидела она котелок, полный брусники. А сам Филька узким охотничьим ножом, сделанным из якутской стали, очищал от коры свежий березовый прут.

Разве ты не слышала горна? - спросил он. - Почему же ты не спешишь?

Она ответила:

Сегодня родительский день. Мать моя приехать не может - она в больнице на работе, - и в лагере меня никто не ждет. А почему ты не спешишь? - добавила она с улыбкой.

Сегодня родительский день, - ответил он так же, как она, - и ко мне приехал из стойбища отец, я пошел его проводить до еловой сопки.

Разве ты уже проводил его? Ведь это далеко.

Нет, - ответил с достоинством Филька. - Зачем я буду его провожать, если он останется ночевать возле нашего лагеря у реки! Я выкупался за Большими камнями и пошел искать тебя. Я слышал, как ты громко пела.

Девочка посмотрела на него и засмеялась. А смуглое лицо Фильки потемнело еще больше.

Но если ты не спешишь никуда, - сказал он, - то постоим тут немного. Я угощу тебя муравьиным соком.

Ты уже угощал меня утром сырой рыбой.

Да, но то была рыба, а это уже совсем другое. Попробуй! - сказал Филька и воткнул свой прут в самую середину муравьиной кучи.

И, склонившись над ней вдвоем, они подождали немного, пока тонкая ветка, очищенная от коры, не покрылась сплошь муравьями. Тогда Филька стряхнул их, слегка ударив веткой по кедру, и показал ее Тане. На блестящей заболони видны были капли муравьиной кислоты. Он лизнул и дал попробовать Тане. Она тоже лизнула и сказала:

Это очень вкусно. Я всегда любила муравьиный сок.

Они молчали. Таня - потому, что любила думать понемногу обо всем и молчать всякий раз, когда входила в этот молчаливый лес. А Филька о таком чистейшем пустяке, как муравьиный сок, тоже не хотел говорить. Все же это был только сок, который она могла добывать и сама.

Так прошли они всю просеку, не сказав друг другу ни слова, и вышли на противоположный склон горы. И здесь, совсем близко, под каменным обрывом, все у той же самой реки, без устали спешившей к морю, увидели они свой лагерь - просторные палатки, стоявшие на поляне в ряд.

Из лагеря доносился шум. Взрослые, должно быть, уже уехали домой, и шумели одни только дети. Но голоса их были так сильны, что здесь, наверху, среди молчания серых морщинистых камней, Тане показалось, что где-то далеко гудит и качается лес.

А ведь, никак, уже строятся на линейку, - сказала она. - Тебе бы следовало, Филька, прийти в лагерь раньше меня, потому что не посмеются ли над нами, что мы так часто приходим вместе?

«Вот уж про это ей бы не следовало говорить», - подумал с горькой обидой Филька.

И, схватившись за цепкий слойник, торчащий над обрывом, он прыгнул вниз на тропинку так далеко, что Тане стало страшно.

Но он не расшибся. И Таня бросилась бежать по другой тропинке, меж низких сосен, криво растущих на камнях…

Тропинка привела ее на дорогу, которая, точно река, выбегала из леса и, точно река, блеснула ей в глаза своими камнями и щебнем и прошумела длинным автобусом, полным людей. Это взрослые уезжали из лагеря в город.

Автобус проехал мимо. Но девочка не проводила взглядом его колес, не посмотрела в его окна; она не ожидала увидеть в нем никого из родных.

Она пересекла дорогу и вбежала в лагерь, легко перескакивая через канавы и кочки, так как была проворна.

Дети встретили ее криком. Флаг на шесте похлопал ей прямо в лицо. Она стала в свой ряд, положив цветы на землю.

Вожатый Костя погрозил ей глазами и сказал:

Таня Сабанеева, на линейку надо становиться вовремя. Смирно! На-пра-во равняйсь! Ощущайте локтем соседа.

Таня пошире раздвинула локти, подумав при этом: «Хорошо, если у тебя справа друзья. Хорошо, если они и слева. Хорошо, если они и там и тут».

Повернув голову направо, Таня увидела Фильку. После купания лицо его блестело, как камень, а галстук был темен от воды.

И вожатый сказал ему:

Филька, какой же ты пионер, если каждый раз делаешь себе из галстука плавки!.. Не ври, не ври, пожалуйста! Я сам все знаю. Погоди, я уж поговорю с твоим отцом серьезно.

«Бедный Филька, - подумала Таня, - ему сегодня не везет».

Она смотрела все время направо. Налево же она не смотрела. Во-первых, потому, что было это не по правилам, во-вторых, потому, что там стояла толстая девочка Женя, которую она не предпочитала другим.

Ах, этот лагерь, где уже пятый год подряд проводит она свое лето! Почему-то сегодня он ей казался не таким веселым, как прежде. А ведь всегда она так любила просыпаться в палатке на заре, когда с тонких шипов ежевики капает на землю роса! Любила звук горна в лесу, ревущего подобно изюбру, и стук барабанных палочек, и кислый муравьиный сок, и песни у костра, который она умела разводить лучше всех в отряде.