ГАННИБАЛ АБРАМ ПЕТРОВИЧ

Ганнибал (Абрам Петрович) - "Арап Петра Великого", негр по крови, прадед (по матери) поэта Пушкина. В биографии Ганнибала до сих пор еще много невыясненного. Сын владетельного князька, Ганнибал родился, вероятно, в 1696 г.; на восьмом году похищен и привезен в Константинополь, откуда в 1705 или 1706 г. Савва Рагузинский привез его в подарок Петру I, любившему всякие редкости и курьезы, державшему и прежде "арапов". Получив прозвище в память славного карфагенянина, Ганнибал принял православие; восприемниками его были царь (давший ему и отчество) и королева польская. С тех пор Ганнибал "неотлучно" находился подле царя, спал в его комнате, сопровождал во всех походах. В 1716 г. поехал с государем за границу. Быть может, он занимал при царе должность денщика, хотя в документах он трижды упоминается наряду с шутом Лакостою. В это время Ганнибал получал жалованья 100 рублей в год. Во Франции Ганнибал остался учиться; пробыв 11/2 года в инженерной школе, поступил во французское войско, участвовал в испанской войне, был ранен в голову и дослужился до чина капитана. Вернувшись в Россию в 1723 г., определен в Преображенский полк инженер-поручиком бомбардирской роты, капитаном которой был сам царь. После смерти Петра Ганнибал пристал к партии недовольных возвышением Меншикова, за что был отправлен в Сибирь (1727) перенести город Селингинск на новое место. В 1729 г. велено было отобрать у Ганнибала бумаги и содержать под арестом в Томске, выдавая ему ежемесячно по 10 рублей. В январе 1730 г. состоялось назначение Ганнибала майором в Тобольский гарнизон, а в сентябре - перевод капитаном в Инженерный корпус, где Ганнибал числился до увольнения в отставку в 1733 г. В начале 1731 г. Ганнибал женился в Петербурге на гречанке Евдокии Андреевне Диопер и вскоре был командирован в Пернов учить кондукторов математике и черчению. Вышедшая против воли, Евдокия Андреевна изменила мужу, что вызвало преследования и истязания со стороны обманутого. Дело дошло до суда; ее арестовали и держали в заключении 11 лет, при ужасных условиях. Между тем Ганнибал сошелся в Пернове с Христиною Шеберг, прижил с ней детей и женился на ней в 1736 г., при живой жене, тяжба с которой окончилась лишь в 1753 г.; супругов развели, жену сослали в Староладожский монастырь, а на Ганнибала наложили эпитимию и денежный штраф, признав, однако, второй брак законным. Поступив в 1740 г. снова на службу, Ганнибал пошел в гору с воцарением Елисаветы. В 1742 г. он был назначен ревельским комендантом и награжден имениями; числился "действительным камергером". Переведенный в 1752 г. снова в Инженерный корпус, Ганнибал был назначен заведовать делами по разграничению земель со Швецией. Дослужившись до чина генерал-аншефа и александровской ленты, Ганнибал вышел в отставку (1762) и умер в 1781 г. Ганнибал обладал природным умом и выказал недюжинные способности как инженер. Вел мемуары на французском языке, но уничтожил их. По преданию, возможностью избрать военную карьеру Суворов был обязан Ганнибалу, убедившему отца его уступить наклонностям сына. Детей у Ганнибала в 1749 г. было шестеро; из них Иван участвовал в морейской экспедиции, взял Наварин, отличился под Чесмою, основал Херсон (1779), умер генерал-аншефом в 1801 г. Дочь другого сына Ганнибала, Осипа, была матерью А.С. Пушкина, упоминающего о своем происхождении от Ганнибала в стихотворениях: "К Юрьеву", "К Языкову" и "Моя родословная". См. Helbig, "Russische Gunstlinge" (перевод в "Русской Старине", 1886, 4); "Биография Ганнибала на немецком языке в бумагах А.С. Пушкина"; "Автобиографические показания Ганнибала" ("Русский Архив", 1891, 5); Пушкин, "Родословная Пушкиных и Ганнибалов", примечание 13-е к I главе "Евгения Онегина", и "Арап Петра Великого"; Лонгинов, "Абрам Петрович Ганнибал" ("Русский Архив", 1864); Опатович, "Евдокия Андреевна Ганнибал" ("Русская Старина", 1877); "Архив Воронцова", II, 169, 177; VI, 321; VII, 319, 322; "Письмо А.Б. Бутурлина" ("Русский Архив", 1869); "Донесение Ганнибала Екатерине II" ("Сборник Исторического общества" X, 41); "Записки знатной дамы" ("Русский Архив", 1882, I); Хмыров, "А.П. Ганнибал, арап Петра Великого" ("Всемирный Труд", 1872, ¦ 1); Бартенев, "Род и детство Пушкина" ("Отечественные Записки", 1853, ¦ 11). Ср. указания у Лонгинова, Опатовича и в "Русской Старине" 1886, ¦ 4, стр. 106. Е. Шмурло.

Краткая биографическая энциклопедия. 2012

Смотрите еще толкования, синонимы, значения слова и что такое ГАННИБАЛ АБРАМ ПЕТРОВИЧ в русском языке в словарях, энциклопедиях и справочниках:

  • ГАННИБАЛ АБРАМ ПЕТРОВИЧ
    Абрам (Ибрагим) Петрович [около 1697, Лагон, Северная Эфиопия, - 14.5.1781, Суйда, ныне Ленингр. обл.], русский военный инженер, генерал-аншеф (1759), прадед …
  • ГАННИБАЛ АБРАМ ПЕТРОВИЧ
    \[Настоящая статья печатается вместо статьи о том же предмете, недостаточно полной и неправильно называющей Ганнибала — Аннибалом\] — "Арап Петра …
  • ГАННИБАЛ, АБРАМ ПЕТРОВИЧ
    [Настоящая статья печатается вместо статьи о том же предмете, недостаточно полной и неправильно называющей Ганнибала? Аннибалом (см.).] ? "Арап …
  • ГАННИБАЛ АБРАМ ПЕТРОВИЧ
    (ок. 1697-1781) российский военный инженер, генерал-аншеф (1759). Сын эфиопского князя. Камердинер и секретарь Петра I. Прадед А. С. Пушкина, который …
  • ГАННИБАЛ в Словаре Русского железнодорожного сленга:
    тепловоз 2ТЭ10Л (ТЧ Кривой …
  • ГАННИБАЛ в Кратком словаре мифологии и древностей:
    или Аннибат. (Hannibal, ???????). Великий предводитель карфагенян во второй Пунической войне. Он был старший сын Гамилькара Барки, род. в …
  • ГАННИБАЛ
    Ганнибал (247/246—183 гг. до н.э.) — карфагенский полководец. Сын Гамилькара Барки. Под началом отца и своего шурина Гасдрубала изучил военное …
  • ГАННИБАЛ в Справочнике Персонажей и культовых объектов греческой мифологии:
    (247-183 до н. э.) Ганнибал - сын Гамилькара Барки, карфагенского полководца 1-й Пунической войны между Римом и Карфагеном, участвовал в …
  • ГАННИБАЛ в Словаре полководцев:
    (Аннибал Барка) (Hannibal Barca) (247/46-183 до н.э.), карфаген. полководец. Сын Гамилькар а Барки. Одержал победу в битвах при р. …
  • ГАННИБАЛ в Словаре-справочнике Кто есть кто в Античном мире:
    (247-183 до н. э.) Ганнибал - сын Гамилькара Барки, карфагенского полководца Первой Пунической войны между Римом и Карфагеном - участвовал …
  • ПЕТРОВИЧ в Литературной энциклопедии:
    Велько — видный современный сербский новеллист и поэт. Принимал активное участие в национальном движении в Венгерской Сербии, редактировал ряд …
  • ПЕТРОВИЧ в Большом энциклопедическом словаре:
    (Petrovici) Эмил (1899-1968) румынский языковед. Труды по диалектологии, лингвистической географии, истории, ономастике, фонетике и фонологии румынского языка и славянской …
  • ГАННИБАЛ в Большом энциклопедическом словаре:
    (247 до н. э. Северная Африка - около 183-181 до н. э., Либиссо, Вифиния), один из величайших военачальников древности, полководец, …
  • ПЕТРОВИЧ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
    (Petrovics) — настоящее имя венгерского (мадьярского) поэта Петэфи …
  • ГАННИБАЛ в Современном энциклопедическом словаре:
  • ГАННИБАЛ в Энциклопедическом словарике:
    (Hannibal) (247/246 - 183 до нашей эры), карфагенский полководец. В ходе 2-й Пунической войны совершил переход через Альпы, одержал победы …
  • ПЕТРОВИЧ
    П́ЕТРОВИЧ (Реtrоvici) Эмил (1899-1968), рум. языковед. Тр. по диалектологии, лингв. географии, истории, ономастике, фонетике и фонологии рум. яз., в области …
  • ГАННИБАЛ в Большом российском энциклопедическом словаре:
    ГАННИБ́АЛ Абр. (Ибрагим) Петр. (ок. 1697- 1781), рос. воен. инженер, ген.-аншеф (1759). Сын эфиоп. князя; с 1705 в России. Камердинер …
  • ГАННИБАЛ в Большом российском энциклопедическом словаре:
    ГАННИБ́АЛ (Hannibal) (247 или 246-183 до н.э.), карфагенский полководец. Сын Гамилькара Барки. В ходе 2-й Пунич. войны (218-201) совершил переход …
  • ПЕТРОВИЧ в Энциклопедии Брокгауза и Ефрона:
    (Petrovics) ? настоящее имя венгерского (мадьярского) поэта Петэфи …
  • ГАННИБАЛ в Словаре Кольера:
    (247 - ок. 182 до н.э.), карфагенский военачальник и государственный деятель, главнокомандующий карфагенской армии во 2-й Пунической войне (218-201 до …
  • АБРАМ
    Ганнибал, Иоффе, …
  • АБРАМ в Словаре для разгадывания и составления сканвордов:
    Мужское …
  • АБРАМ в словаре Синонимов русского языка.
  • ГАННИБАЛ в Словаре русского языка Лопатина:
    Ганниб`ал, …
  • АБРАМ в Полном орфографическом словаре русского языка:
    Абрам, (Абрамович, …
  • ГАННИБАЛ в Орфографическом словаре:
    ганниб`ал, …
  • ПЕТРОВИЧ
    (Petrovici) Эмил (1899-1968) , румынский языковед. Труды по диалектологии, лингвистической географии, истории, ономастике, фонетике и фонологии румынского языка и славянской …
  • ГАННИБАЛ в Современном толковом словаре, БСЭ:
    (Hannibal) (247 или 246 - 183 до н. э.), карфагенский полководец. Сын Гамилькара Барки. В ходе 2-й Пунической войны (218-201) …
  • СМИРНОВ НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ
    Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Смирнов Николай Петрович (1886 - после 1937), псаломщик, мученик. Память 10 ноября …
  • ПАВСКИЙ ГЕРАСИМ ПЕТРОВИЧ в Православной энциклопедии Древо:
    Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Павский Герасим Петрович (1787 - 1863), протоиерей, выдающийся филолог, востоковед (гебраист и тюрколог) …
  • ЛЕБЕДЕВ АЛЕКСЕЙ ПЕТРОВИЧ в Православной энциклопедии Древо:
    Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Внимание, эта статья еще не окончена и содержит лишь часть необходимой информации. Лебедев Алексей Петрович (…
  • ТАНЕНБАУМ АБРАМ СЕВАСТЬЯНОВИЧ
    Таненбаум (Абрам Севастьянович) - инженер путей сообщения, родился в 1858 году. Окончил курс в институте инженеров путей сообщения в 1884 …
  • МЕЛЬНИКОВ АБРАМ ИВАНОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
    Мельников Абрам Иванович - архитектор (1784 - 1854). Учился в академии художеств. В Риме изучал древние памятники и за превосходную …
  • ГОРДОН АБРАМ ОСИПОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
    Гордон, Абрам Осипович - юрист (родился в 1840 г.). По окончании курса юридических наук в Московском университете несколько лет состоял …
  • АРХИПОВ АБРАМ ЕФИМОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
    Архипов Абрам Ефимович - см. в статье Архиповы (А.Е., А.Н., П.П.) …
  • АЛЕКСЕЙ ПЕТРОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
    Алексей Петрович, царевич, старший сын Петра Великого, от брака его с Евдокией Федоровной Лопухиной. Родился 18 февраля 1690 …
  • АЛЕКСЕЙ ПЕТРОВИЧ в Большом энциклопедическом словаре:
    (1690-1718) русский царевич, сын Петра I. Безвольный и нерешительный, он стал участником оппозиции реформам Петра I. Бежал за границу, был …
  • ЯМПОЛЬСКИЙ АБРАМ ИЛЬИЧ в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
    Абрам Ильич , советский скрипач-педагог, заслуженный деятель искусств РСФСР (1937), доктор искусствоведения (1940). В …
  • ЭФРОС АБРАМ МАРКОВИЧ в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
    Абрам Маркович , русский советский искусствовед, литературовед, театровед, переводчик. Учился …
  • ЧЕРКАССКИЙ АБРАМ МАРКОВИЧ в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
    Абрам Маркович , советский живописец, народный художник Казахской ССР (1963). Учился в Киевском художественном училище …
  • РУБИН АБРАМ ИЗРАИЛЕВИЧ в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
    Абрам Израилевич (Авраам Азариевич) (1883 - 21.10.1918, Пятигорск), участник Октябрьской революции 1917 и Гражданской войны 1918-20 на Кубани, Черноморье, Северном …
  • РООМ АБРАМ МАТВЕЕВИЧ в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
    Абрам Матвеевич [р. 16(28).6.1894, Вильнюс], советский кинорежиссёр, народный артист РСФСР (1965), заслуженный деятель искусств РСФСР (1950). Член КПСС с 1949. …
  • РАНОВИЧ АБРАМ БОРИСОВИЧ в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
    (псевдоним; настоящая фамилия Рабинович) Абрам Борисович , советский историк античности, доктор исторических наук (1937). Профессор МГУ …
  • ПАВЛОВ ИВАН ПЕТРОВИЧ в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
    Иван Петрович , советский физиолог, создатель материалистического учения о высшей нервной деятельности и современных …
  • МИЛЕЙКОВСКИЙ АБРАМ ГЕРАСИМОВИЧ в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
    Абрам Герасимович (р. 15.1.1911, Минск), советский экономист, член-корреспондент АН СССР (1966). Член КПСС с 1940. В 1932 окончил ЛГУ, в …
Связи Автограф

Абрам Петро́вич Ганниба́л ( - ) - российский военный инженер , генерал-аншеф , прадед А. С. Пушкина . Ибрагим был сыном чернокожего африканского князя - вассала турецкого султана. В 1703 году его захватили в плен и отправили в султанский дворец в Константинополе. В 1704 году русский посол Савва Рагузинский привёз его в Москву, где через год тот был крещён. Поскольку крёстным отцом был Пётр I, в православии Ибрагим получил отчество Петрович. С 1756 года - главный военный инженер русской армии, в 1759 году получил звание генерал-аншефа. В 1762 году вышел в отставку. Во втором браке у Ганнибала родился Осип Абрамович Ганнибал - дед А. С. Пушкина по материнской линии. Своему прадеду А. С. Пушкин посвятил неоконченный роман «Арап Петра Великого ».

Происхождение

В биографии Ганнибала до сих пор ещё много невыясненного. Сын владетельного князька («негера» знатного происхождения, по запискам его младшего сына Петра) Ибрагим (Абрам) родился, вероятно, в (или ) году в Африке . Традиционная версия, идущая от знакомой Пушкину немецкой биографии Ганнибала, составленной его зятем Роткирхом, связывала родину петровского арапа с севером Эфиопии (Абиссинией).

Недавние исследования выпускника Сорбонны бенинского слависта Дьёдонне Гнамманку, автора книги «Абрам Ганнибал» из серии ЖЗЛ , развившего идею Набокова , идентифицируют его родину как рубеж современных Камеруна и Чада , где находился султанат Логон народа котоко , который является потомком цивилизации Сао .

Биография

На восьмом году жизни Ибрагим был похищен вместе с братом и привезён в Константинополь , откуда в 1705 году Савва Рагузинский привёз братьев в подарок Петру I , любившему всякие редкости и курьёзы, державшему и прежде «арапов ». Согласно альтернативной версии (Благой, Тумиянц и др.), Абрам Петрович был куплен Петром Великим примерно в 1698 году в Европе и доставлен в Россию.

Между тем Ганнибал познакомился в Пернове с Христиной-Региной фон Шеберг (Christina Regina von Sjöberg ), прижил с ней детей и женился на ней в 1736 при живой жене, предъявив как доказательство развода постановление суда о наказании за прелюбодеяние. В 1743 году Евдокия, отпущенная на поруки, вновь забеременела, после чего подала прошение в консисторию , в котором признавала и прошлую измену и сама просила развести её с мужем. Однако тяжба с Евдокией окончилась лишь в 1753; супругов развели, жену сослали в Староладожский монастырь , а на Ганнибала наложили епитимью и денежный штраф , признав, однако, второй брак законным и сочтя виновным военный суд, который вынес решение по делу о прелюбодеянии без рассмотрения его Синодом .

Детей у Ганнибала было одиннадцать, но до взрослых лет дожили четыре сына (Иван, Петр, Осип, Исаак) и три дочери (Елизавета, Анна, Софья); из них Иван участвовал в морской экспедиции, взял Наварин , отличился под Чесмой , по указу Екатерины II проводил строительства города Херсон (1779), умер генерал-аншефом в 1801 году. Дочь другого сына Ганнибала, Осипа, была матерью Александра Пушкина , упоминающего о своём происхождении от Ганнибала в стихотворениях: «К Юрьеву», «К Языкову» и «Моя родословная».

В кино и литературе

  • О жизни Ганнибала (с рядом литературных допущений) рассказывается в неоконченном произведении А. С. Пушкина - «Арап Петра Великого »
  • По мотивам этого произведения снят фильм - «Сказ про то, как царь Пётр арапа женил », сюжет которого имеет мало отношения к исторической действительности. В роли Ганнибала - Владимир Высоцкий .
  • Давид Самойлов написал поэму «Сон о Ганнибале», повествующую о жизни Ганнибала в Пернове в 30-х годах XVIII века.
  • Михаил Казовский «Наследник Ломоносова», историческая повесть, 2011
  • Баллада о Беринге и его друзьях - роль А. П. Ганнибала исполняет Эрменгельт Коновалов
  • Зуев-Ордынец М. Е. - «Царский куриоз», Повесть
  • Память о Ганнибале в Прибалтике

См. также

Напишите отзыв о статье "Ганнибал, Абрам Петрович"

Примечания

Литература

  • Ганнибал А. П., Древник А. К. / Сообщ. и коммент. А. Барсукова. // Русский архив , 1891. - Кн. 2. - Вып. 5. - С. 101-104.
  • Михневич В. О. // Исторический вестник. - 1886. - Т. 23, № 1. - С. 87-143.
  • Опатович С. Е. // Русская старина, 1877. - Т. 18, № 1. - С. 69-78.
  • Дьёдонне Гнамманку (Dieudonné Gnammankou). Абрам Ганнибал: чёрный предок Пушкина = Abraham Hanibal, l"aïeul noir de Pouchkine / перевод с фр.: Н. Р. Брумберг, Г. А. Брумберг. - М .: Молодая гвардия, 1999. - 224 с. - (ЖЗЛ , вып. 761). - ISBN 5-235-02335-8 .
  • Лурье Ф. Абрам Ганнибал. Африканский прадед русского гения. - СПб. : Вита Нова, 2012. - 368 с. - ISBN 978-5-93898-422-6 .
  • Телепова Н. К. Жизнь Ганнибала - прадеда Пушкина. - СПб. , 2004.

Ссылки

  • // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907. - Т. Iа. - С. 814.
  • // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1892. - Т. VIII. - С. 87-88.
  • www.vinograd.su/education/detail.php?id=43414

Отрывок, характеризующий Ганнибал, Абрам Петрович

– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.

Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d"etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C"est pour me dire que je n"ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n"est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]

Каменка в творческом наследии Александра Пушкина.

Бог помочь вам, друзья мои, В заботах жизни…




Читая художественные произведения и письма Пушкина периода его т.н. Южной ссылки (1820-1824 гг.), я неоднократно встречал упоминания о недолгой, но счастливой поре, проведенной поэтом под гостеприимной сенью усадьбы Каменка, которая принадлежала племяннице светлейшего князя Г.А. Потемкина-Таврического Е.Н. Давыдовой (урожденной Самойловой, по первому браку - Раевской). Слышал кое-что и об историко-краеведческом музее, расположенном на былой территории давыдовской усадьбы, в нынешнем райцентре - г. Каменка Черкасской области Украины.


Но лишь недавняя поездка и непосредственные впечатления от знакомства с замечательным комплексом Каменского государственного историко-культурного заповедника окончательно сформировали мое представление об особой, принципиальной важности существования на Украине этого уникального памятника не только собственно русской , но и шире - всей восточнославянской истории и культуры.



Главным объектом заповедника является Литературно-мемориальный музей А.С. Пушкина и П.И. Чайковского, расположенный в усадебном флигеле, т.н. Зеленом домике. Здесь в начале 1820-х Поэт встречался с будущими декабристами, а со средины 1860-х ежегодно жил и работал Композитор, гостивший у сестры Сашеньки - супруги внука Давыдовой.



Литературно-мемориальный музей А.С. Пушкина и П.И. Чайковского (Зеленый домик)


Находясь в Каменке, я был буквально потрясен активной и самоотверженной работой коллектива сотрудников заповедника - местных жителей, этнических украинцев, красиво говорящих по-русски с неповторимо характерным, мягким южным акцентом. Они не только бережно хранят музейные сокровища, но и активно пропагандируют наше общее культурное достояние среди земляков и туристов, а также осуществляют совместные проекты с Российским центром науки и культуры в Киеве. (Кстати, Каменка является городом-побратимом российского г. Воткинска, также прославленного своим мемориальным музеем-усадьбой Чайковского.)


Каково же было мое удивление, когда, вскоре, листая почти 500-страничный туристский путеводитель «Україна», неоднократно публиковавшийся в Киеве издательством «Смолоскип» (по-русски - «Факел»), я не нашел ни единого (!) упоминания о Каменском заповеднике.


Безусловно, это не случайное упущение составителей книги - главы издательства О. Зинкевича и его соавтора В. Гулого. Ведь этот самый «Смолоскип» был некогда основан националистами в Америке, а ныне активно функционирует на Украине при поддержке администрации президента Ющенко.


Ознакомление с текстом книги показало, что в списках известных деятелей истории и культуры, родившихся в той или иной области нынешней Украины, почти не фигурируют неукраинцы. Столь же предвзято составлены списки достопримечательностей, в частности, скульптурных памятников и других мемориальных сооружений. Например, в главе о Черкасской области не упомянуты сыновья Екатерины Давыдовой герои Отечественной войны 1812 г. генерал Н.Н. Раевский-старший и полковник В.Л. Давыдов, один из декабристских лидеров. «Забыт» смолоскиповцами и настоящий скульптурный шедевр - памятник руководителям Южного общества декабристов, также находящийся на территории Каменского заповедника. В аналогичных текстах по Киеву не упоминается ни один из городских памятников Пушкину. В текстах по Одессе нет ни одной фамилии знаменитых русских писателей-одесситов. Ну и, конечно, подлинными «шедеврами объективности» авторов путеводителя являются тексты по Крыму.


Нашим ответом на тенденциозно-бескультурные «труды» такого рода могут быть лишь подробные рассказы о жемчужинах русской истории и культуры на Украине.


1

Живописный уголок Среднего Поднепровья - дворянская усадьба Каменка Чигиринского уезда Киевской губернии являлась выдающимся центром общественной и культурной жизни южнорусского края первой четверти ХIХ века. Гостеприимное имение Екатерины Николаевны Давыдовой стало в 1820-е годы местом неоднократных съездов и собраний виднейших членов тайного союза дворянских революционеров.



Портрет Е.Н. Давыдовой (с картины В.Л. Боровиковского)


Тогдашняя Каменка являлась, по выражению А.С. Пушкина, средоточием «умов оригинальных, людей известных в нашей России». Среди них, кроме самого Давыдова и Раевского с сыновьями Александром и Николаем-младшим, были супруги дочерей Раевского - генералы Михаил Орлов и князь Сергей Волконский, а также их единомышленники - декабристы Павел Пестель, Сергей Муравьев-Апостол, Михаил Бестужев-Рюмин, Иван Якушкин, Константин Охотников, братья Александр и Иосиф Поджио, другие заметные люди той поры. «Василий Львович Давыдов личность замечательная по уму и теплоте чувств к делу, - писал Сергей Волконский. - Я назову его коноводом по влиянию его бойких убеждений и ловкого увлекательного разговора, а местожительство его в селе Каменка Чигиринского уезда - было сборным пунктом для совещаний».


Исторические источники, изучавшиеся различными исследователями, в том числе и самими каменчанами - нашими современниками, позволили реконструировать следующий яркий образ давыдовской усадьбы: «Посреди села над речкой Тясмин раскинулся красивый парк. В нем - просторный двухэтажный помещичий дом, обставленный со всей роскошью, присущей быту екатерининских вельмож ХVIII века. В парке - изысканные оранжереи, с редкостными цветами и растениями; прекрасные аллеи роз; парково-архитектурные украшения - грот, беседки, скульптуры. В большом доме (…) всегда было шумно и весело от большой компании гостей. Играл крепостной оркестр, гремели хоры певчих, а во время праздничных торжеств, в честь хозяйки дома даже палили из небольшой старенькой пушечки. Недалеко от главного дома стоял «Зеленый домик» - давыдовский флигель, входивший в состав т.н. «большого двора». Там находились биллиардные и карточные столы, а также хранилась часть огромной библиотеки Давыдовых».


Вместе с тем уникальное историческое и культурное значение каменской усадьбы состоит еще и в том, что здесь в период своей т.н. южной ссылки неоднократно бывал Александр Пушкин, увековечивший в своем творчестве и этот дивный край, и его радушных хозяев, и окружавшее их общество.


2

В кратком плане-наброске автобиографических записок, составленном Пушкиным в 1833 г., тема пребывания в усадьбе Давыдовых выделена отдельным пунктом: «Каменка». Несомненно, сам поэт придавал этому эпизоду особое значение, несмотря на то, что в течение четырехлетнего периода своей южной ссылки он провел там всего несколько месяцев - с 18 (22?) ноября 1820 по 26 февраля (3 марта?) 1821 года. (Исследователи предполагают, что поэт вторично приезжал в Каменку в ноябре - начале декабря 1822 года, правда, какие-либо подробности об этом визите отсутствуют.)



Памятник А.С. Пушкину


Каменские впечатления запомнились Александру Сергеевичу на всю жизнь, о чем ярко свидетельствуют и его собственные воспоминания (например, письмо Николаю Раевскому-сыну от 30 января или 30 июня 1829 г.), и мемуары его знакомых. В этом отношении весьма характерны следующие слова кишиневского приятеля Пушкина полковника Ивана Липранди: «Я слышал уже неоднократно прежде о ласках Пушкину, оказанных в Каменке, и слышал от него восторженные похвалы о находившемся там семействе».


С Василием Давыдовым поэт был знаком еще с лицейских времен, в бытность того корнетом лейб-гвардии Гусарского полка, расквартированного в Царском Селе. Знакомство Пушкина с братом Давыдова - отставным генерал-майором Александром Львовичем состоялось в начале ноября 1820 г. в Кишиневе в доме Михаила Орлова, где, в отсутствие хозяина проживали его друзья и будущие родственники Давыдовы. Именно Александр Давыдов ходатайствовал перед пушкинским начальником генералом Иваном Инзовым, чтобы тот отпустил поэта в Каменку на празднование именин почтенной матушки давыдовского семейства Екатерины Николаевны.


Первые каменские восторги Пушкина отражены в его известном письме Николаю Гнедичу от 4 декабря 1820 г.: «…Теперь нахожусь в Киевской губернии, в деревне Давыдовых, милых и умных отшельников, братьев генерала Раевского. Время мое протекает между аристократическими обедами и демагогическими спорами. (…) Женщин мало, много шампанского, много острых слов, много книг, немного стихов». Участниками тех обедов и теми спорщиками были, кроме хозяев дома, Орлов, Якушкин, Охотников и Раевские.


Стихов там было действительно немного, но каких стихов! Именно в усадьбе Давыдовых поэт приступил к составлению своей рукописной антологии (т.н. «третьей кишиневской тетради»), открывающейся стихотворениями «Нереида » и «Редеет облаков летучая гряда… », под беловыми автографами которых помечено: «Каменка». Пейзаж, запечатленный во втором из них, интерпретируется иногда как навеянный свежими впечатлениями от скальных берегов Тясмина, тихого течения реки и осенних степных просторов:


Звезда печальная, вечерняя звезда,


Твой луч осеребрил увядшие равнины,


И дремлющий залив, и черных скал вершины.


Люблю твой слабый свет в небесной вышине;


Он думы разбудил уснувшие во мне.




Тясминский каньон


Между прочим, заполнение листов этой тетради было продолжено в Киеве (во время поездки «на контракты» с 28 января по 10 или 12 февраля 1821 г.), когда там появились «Земля и море », «Красавица перед зеркалом » и «Увы, зачем она блистает… ». А всего через два дня после возвращения в Каменку (22 февраля) рождается пушкинский шедевр «Я пережил свои желанья… », предназначенный поначалу для включения в текст поэмы «Кавказский пленник », которая была завершена 23 февраля и посвящена Николаю Раевскому-младшему. На исходе той же «Каменской зимы» появляются еще несколько пушкинских стихотворений: едкая эпиграмма «На Каченовского » («Клеветник без дарованья… »), дружеские строки «К портрету Вяземского » и знаковые стихи «В альбом » («Пройдет любовь, умрут желанья… »). Они завершают «каменско-киевский» цикл лирики Пушкина, озаглавленный автором, как «Эпиграммы во вкусе древних ».


По свежим каменским впечатлениям уже в Кишиневе создается поэтическое послание, адресованное Василию Давыдову, опубликовать которое при жизни Пушкина было немыслимо не столько по политико-цензурным, сколько по совершенно другим причинам. Сочинявшееся в первой декаде апреля 1821 г., одновременно с печально известной поэмой «Гавриилиада», оно также содержало кощунственные строки, оскорбительные для религии и церкви. Уже после смерти автора и просмотра его архива первым из ученых-пушкиноведов Павлом Анненковым они были замазаны в рукописи. По-видимому, это сделал сын поэта Александр Александрович. Соответственно, процесс публикации текста послания «В.Л. Давыдову » растянулся более чем на полвека и завершился лишь после Октябрьской революции. В нем приняли участие ведущие пушкиноведы второй половины ХIХ и первой трети ХХ вв. от самого Анненкова до советских ученых Бориса Томашевского и Мстислава Цявловского.


Для публикации канонического текста стихотворения в Полном академическом собрании сочинений А.С. Пушкина замазанные строки были восстановлены и прочитаны при помощи фотографирования через специальные светофильтры во Всесоюзном институте юридических наук. Впрочем, религиозное вольнодумство и р-революционность молодого Пушкина, сформировавшиеся под влиянием идеологии французского Просвещения и прочих модных идей, бытовавших в декабристской среде, соседствуют в этом произведении с просто забавными строками, отражающими искренние дружеские чувства поэта к адресату послания и его родне:


Меж тем как ты, проказник умный,


Проводишь ночь в беседе шумной,


И за бутылками аи


Сидят Раевские мои -


Когда везде весна младая


С улыбкой распустила грязь,


И с горя на брегах Дуная


Бунтует наш безрукий князь…


Тебя, Раевских и Орлова,


И память Каменки любя -


Хочу сказать тебе два слова


Про Кишинев и про себя.


(…)


Когда и ты, и милый брат,


Перед камином надевая


Демократический халат,


Спасенья чашу наполняли


Беспенной, мерзлою струей


И за здоровье тех и той


До дна до капли выпивали!..


Но те в Неаполе шалят,


А та едва ли там воскреснет…


Народы тишины хотят,


И долго их ярем не треснет.


Из рукописных вариантов этого стихотворения видно, что его автор намечал разные варианты строки о своем отношении к Каменке: «Душою Каменку любя…» или «Всем сердцем Каменку любя…»



Портреты казненных декабристов. Фрагмент музейной экспозиции


Увы, ни Пушкин, ни славные каменчане тогда не знали, не могли знать, чем закончится попытка их родных и друзей - «тех» (будущих декабристов) - возжечь вожделенную «ту» (зарю свободы): и на севере - в Петербурге, и на юге - совсем неподалеку от милого теплого дома над Тясмином.


3

« На очень холодной площади в декабре месяце тысяча вос е мьсот двадцать пятого года перестали существовать люди двадцатых годов с их прыгающей походкой. Время вдруг п е реломилось …


Тогда начали мерить числом и мерой, судить …


«Что такое тайное общество? Мы ходили в Париже к девчонкам, здесь пойдем на Медведя», - так говорил декабрист Лунин. (…)


Бунт и женщины были сладострастием стихов и даже слов обыденного разговора. Отсюда же шла и смерть, от бунта и женщин. (…)


Над женщинами в двадцатых годах шутили и вовсе не делали тайн из любви. Иногда только дрались или умирали с таким видом, как будто говорили: «Завтра побывать у Истоминой». Был такой термин у эпохи: «сердца раны». Кстати, он вовсе не препятствовал бракам по расчету. (…)


Время бродило.


Всегда в крови бродит время, у каждого периода есть свой вид брожения.


Было в двадцатых годах винное брожение - Пушкин »


Эти строки принадлежат большому русскому писателю и ученому, классику мирового литературоведения и блистательному пушкинисту Юрию Тынянову. Они - из его романа о Грибоедове, создававшегося одновременно с киносценарием «Союз Великого Дела» (1927), темой которого было восстание Черниговского полка на Украине, руководимого героем Отечественной войны 1812 года подполковником Сергеем Муравьевым-Апостолом и подпоручиком Михаилом Бестужевым-Рюминым (29 декабря 1825 г. - 3 января 1826 г.). Эти офицеры возглавляли васильковскую управу Южного тайного общества и были участниками съездов декабристских лидеров в Киеве и Каменке. Согласно преданию, особо секретные собрания заговорщиков, проходившие у подполковника Василия Давыдова - главы каменской управы декабристов юга России, устраивались в помещении усадебной мельницы, именуемой в наше время «Мельницей декабристов».



Мельница декабристов


Считается, что именно там совещания революционеров были тайно подслушаны унтер-офицером Иваном Шервудом - автором первых доносов императору Александру I на Павла Пестеля, князя Сергея Волконского и их товарищей. Аресты верхушки Южного общества начались еще до начала восстания в Петербурге.


13 декабря 1825 г. в Тульчине (ныне - райцентр Винницкой области Украины), где располагался штаб 2-й армии генерал-фельдмаршала Петра Витгенштейна, были взяты под стражу полковник Пестель и генерал-интендант 2-й армии Алексей Юшневский.


29 декабря в с. Трилесы (ныне - Фастовский р-н Киевской обл.) на квартире командира 5-й роты Черниговского полка поручика Анастасия Кузьмина арестовали братьев Муравьевых-Апостолов - Сергея и Матвея, которых, правда, вскоре освободили восставшие товарищи по оружию.


Вторичный арест офицеров-черниговцев произошел 3 января 1826 г. у с. Ковалевка (ныне - Васильковский р-н Киевской обл.). Раненого Сергея Муравьева-Апостола и Бестужева-Рюмина взяли в плен с оружием в руках на поле боя с отрядом генерала Федора Гейсмара, верного воцарившемуся 14 декабря Николаю I.


Два дня спустя после подавления восстания Черниговского полка в расположении 2-й армии был арестован генерал Волконский, а 14 января в Киеве взяли Давыдова…


К счастью, Пушкин в ту пору был далеко как от холодного Петербурга, так и от милой, уютной Каменки. Высланный еще летом 1824-го из Одессы на Псковщину, в свое родовое гнездо с. Михайловское, он узнал о восстании на Сенатской площади лишь несколько дней спустя от соседского крепостного - повара Арсения.


13-14 декабря 1825 г. поэт заканчивает «Графа Нулина» - веселую поэму о незадачливом герое-любовнике. А вскоре Василий Давыдов, узнавший об аресте Пестеля и Юшневского, сжигает среди прочих своих бумаг и «…некоторые стихи Пушкина»…


4

Пять лет спустя после разгрома декабристского движения Александр Сергеевич вспомнит его славное начало: и в Северной столице, и в далекой южной Каменке, там, где кипели те самые «демагогические споры». Вспомнит и напишет об этом в строфах «славной хроники» - Десятой главы «Евгения Онегина». Вспомнит и сожжет едва законченный текст, оставив потомству пару-тройку листочков с разрозненными строками - затейливо зашифрованными фрагментами…


«У них свои бывали сходки,

Они за чашею вина,

Они за рюмкой русской водки

. . . . . . . . . . . . . . . . . . .



Витийством резким знамениты,

Сбирались члены сей семьи

У беспокойного Никиты,

У осторожного Ильи.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . .


Друг Марса, Вакха и Венеры,

Тут Лунин дерзко предлагал

Свои решительные меры

И вдохновенно бормотал.

Читал свои Ноэли Пушкин,

Меланхолический Якушкин,

Казалось, молча обнажал

Цареубийственный кинжал.

Одну Россию в мире видя,

Преследуя свой идеал,

Хромой Тургенев им внимал

И, плети рабства ненавидя,

Предвидел в сей толпе дворян

Освободителей крестьян.


Так было над Невою льдистой. Но там, где ранее весна Блестит над Каменкой тенистой И над холмами Тульчина, Где Витгенштейновы дружины Днепром подмытые равнины И степи Буга облегли, Дела иные уж пошли, Там Пестель. . . для тиранов… И рать… набирал Холоднокровный генерал, И Муравьев его склоняя, И полон дерзости и сил, Минуты вспышки торопил.


(…)


Сначала эти заговоры Между лафитом и клико Лишь были дружеские споры, И не входила глубоко В сердца мятежная наука. Все это было только скука, Безделье молодых умов, Забавы взрослых шалунов.


Увы, закончилось все - серьезно, жестоко и кроваво.



Пушкин и декабристы в Каменке (рисунок Д. Кардовского, 1934 г.)


Поражение декабристов означало для Василия Давыдова и его друзей-единомышленников многолетнюю каторгу и ссылку в Сибири. Вослед за ним добровольно поехала молодая супруга Сашенька, совершив, подобно Мари Волконской, Каташе Трубецкой, Александрин Муравьевой, Полине Анненковой и другим женам декабристов, «подвиг любви бескорыстной». Оттуда пушкинский друг так и не вернулся. Отбыв 13-летнюю каторгу, он был «обращен на поселение» в Красноярске, где и скончался 25 октября 1855 г., не дожив совсем немного до манифеста об амнистии от 26 августа 1856 г., дарованной ссыльным декабристам новым императором Александром II. Схоронив его, Александра Ивановна Давыдова возвратилась домой в Каменку, где прожила еще очень долгую жизнь в кругу любящих детей, внуков и правнуков.



Александра и Василий Давыдовы


Кроме поэтического послания «В.Л. Давыдову », в творческом наследии Александра Пушкина есть также три письма, предположительно адресованных каменскому декабристу. Первое из них написано почти сразу после возвращения поэта из Каменки в Кишинев (первая половина марта 1821 г.), а остальные - много времени спустя (июнь-июль 1824 г.). Они касаются революционных событий на Балканах - антитурецкого освободительного движения греческих и румынских повстанцев. Но если текст 1821 года отражает романтическое восхищение Пушкина первыми шагами инсургентов, то последующие письма свидетельствуют о более глубоком понимании поэтом скрытого существа событий, в том числе - малосимпатичной психологии их движущей силы. Все это, увы, актуально не только для той поры, но и для совсем недавних «розовых», «рыжих» и прочих «цветных» псевдореволюций.


«Жалея, что принужден оправдываться перед тобою, повторю и здесь то, что случалось мне говорить касательно греков.


Люди по большей части самолюбивы, беспонятны, легкомысленны, невежественны, упрямы; старая истина, которую все-таки не худо повторить. Они редко терпят противуречие, никогда не прощают неуважения; они легко увлекаются пышными словами, охотно повторяют всякую новость; и, к ней привыкнув, уже не могут с нею расстаться.


Когда что-нибудь является общим мнением, то глупость общая вредит ему столь же, сколько единодушие ее поддерживает. Греки между европейцами имеют гораздо более вредных поборников, нежели благоразумных друзей».



«Мы видели этих новых Леонидов на улицах Одессы и Кишинева - со многими из них лично знакомы, мы можем удостоверить их полное ничтожество - они умудрились быть болванами даже в такую минуту, когда их рассказы должны были интересовать всякого европейца - ни малейшего понятия о военном деле, никакого представления о чести, никакого энтузиазма - французы и русские, которые здесь живут, выказывают им вполне заслуженное презрение; (…) дело Греции вызывает во мне горячее сочувствие, именно поэтому-то я и негодую, видя, что на этих ничтожных людей возложена священная обязанность защищать свободу».



Шпага декабриста Давыдова


К сожалению, объем дошедших до нас пушкинских текстов, посвященных замечательному человеку, личности «высокой пробы» декабристу Василию Давыдову, существенно уступает количеству стихов и прозы, «увековечивших» образы его старшего брата - особы совершенно иного рода, а также - очаровательной супруги и забавного сынишки генерала Александра Львовича.


5

«В молодости моей случай сблизил меня с человеком, в коем природа, казалось, желая подражать Шекспиру, повторила его гениальное создание. *** был второй Фальстаф: сластолюбив, трус, хвастлив, не глуп, забавен, без всяких правил, слезлив и толст. Одно обстоятельство придавало ему прелесть оригинальную. Он был женат. Шекспир не успел женить своего холостяка. Фальстаф умер у своих приятельниц, не успев быть ни рогатым супругом, ни отцом семейства; сколько сцен, потерянных для кисти Шекспира!


Вот черта из домашней жизни моего почтенного друга. Четырехлетний сынок его, вылитый отец, маленький Фальстаф III , однажды в его отсутствие повторял про себя: «Какой папенька хлаблий! Как папеньку госудаль любит!» Мальчика подслушали и кликнули: «Кто тебе это сказывал, Володя?» - «Папенька», - отвечал Володя».


Такими изображены Александр и Владимир Давыдовы в пушкинских «Table-Talk» 1835-1836 гг. Поэтические и эпистолярные вариации на ту же тему появились много раньше, еще в Одессе, в 1823 и 1824 гг., когда два Александра - Пушкин и Давыдов после каменского расставания повстречались вновь. Одесские контакты былых кишиневско-каменских знакомцев были не из приятных. По этому поводу поэт писал Александру Раевскому (15-22 октября 1823 г.): «Ваш дядюшка, который, как вам известно свинья, был здесь, перессорил всех и сам со всеми поссорился. Я готовлю ему замечательное письмо под-аккорд №2, но на этот раз он получит изрядную ругань, дабы быть, как и все посвященным в секрет». «Ругательное» письмо Пушкина (если, конечно, оно было написано) до нас не дошло, и означенный «секрет» остался для потомства не раскрытым. Однако показательно, что в том же году родились хрестоматийные строки из ХII строфы Первой главы «Онегина», где изображен некий:


…рогоносец величавый, Всегда довольный сам собой, Своим обедом и женой.


Вскоре это определение уже цитировалось в письме Сергея Волконского к Пушкину (от 18 октября 1824 г.) применительно к Александру Давыдову. А приблизительно тогда же появилось остро сатирическое стихотворение: «Нельзя мой толстый Аристип », тоже адресованное генералу-гурману. Считается, что Пушкин невзлюбил Александра Давыдова уже вскоре после их первого знакомства в Кишиневе. Ведь самодовольный помещик, выхлопотавший для поэта разрешение съездить в Каменку, позволял себе проявлять высокомерно-покровительственное отношение к молодому человеку, чего тот терпеть не мог. Своеобразная пушкинская «месть» не замедлила себя ждать. В Каменке у него возник недолгий, но бурный роман с тридцатитрехлетней супругой Давыдова - генеральшей Аглаей Антоновной, урожденной герцогиней де Граммон. Некогда эта очаровательная аристократка-француженка была придворной короля-эмигранта Людовика ХVIII, а потом выскочила замуж за симпатичного толстяка Александра Львовича, родив ему мальчика Володю и двух девочек Адель и Екатерину. По обыкновению эмансипированных дам своего времени, она не раз «украшала» рогами буйну голову своего супруга и в 1829 г. удостоилась упоминания в знаменитом «донжуанском» списке Пушкина.



Пушкинский грот (возможное место творческого уединения поэта и любовных свиданий с Аглаей Давыдовой)


Судя по всему, отношения поэта и каменской красавицы складывались непросто. Об этом прямо говорится в его послании «Кокетке »:


Сначала были мы друзья, (вариант: Я вами право был пленен) Но скука, случай, муж ревнивый… Безумным притворился я, (вариант: Я притворился, что влюблен) И притворились вы стыдливой; Мы поклялись…потом…увы! (вариант: Мы сблизились…) Потом забыли клятву нашу; Клеона полюбили вы, (вариант: Себе гусара взяли вы) А я наперсницу Наташу.


На деле, впрочем, измена любовницы с неким «гусаром Клеоном» явно не оставила Пушкина равнодушным. Ведь красотка Аглая стала после этого мишенью трех или четырех весьма откровенных эпиграмм на русском и французском языках, две из которых поэт поместил в текстах писем своему брату Льву (24 января 1822 г.) и другу - кн. Петру Вяземскому (март 1823 г.). Это - редчайший случай в его творчестве. В первом случае Пушкин пишет: «Если хочешь, вот тебе еще эпиграмма, которую (…) не распускай, в ней каждый стих правда.


Иной имел мою Аглаю За свой мундир и черный ус, Другой за деньги - понимаю, Другой за то, что был француз, Клеон - умом ее стращая, Дамис - за то, что нежно пел. Скажи теперь, мой друг Аглая, За что твой муж тебя имел?



Прочие тексты того же рода («Оставя честь судьбы на произвол… » и «A son amant Egle sans resistance … ») не менее, если не более откровенны. В письме Вяземскому автор прямо называет их «пакостями» и просит не показывать «никому - ни Денису Давыдову». Но, по-видимому, какие-то из упомянутых произведений все же стали известны их «адресату», воспылавшему негодованием по адресу их автора. О настроенности Аглаи Антоновны против Пушкина уже в марте 1822 г. пишет И. Липранди, навещавший чету Давыдовых в Петербурге. Впрочем, те или иные отношения поэта с этой супружеской парой отнюдь не помешали поэту написать в том же году милейшее послание их дочурке Адели. Будучи в Каменке, он шутливо «ухаживал» за двенадцатилетней девочкой.


Играй, Адель, Не знай печали; Хариты, Лель Тебя венчали И колыбель Твою качали. Твоя весна Тиха, ясна: Для наслажденья Ты рождена. Час упоенья Лови, лови! Младые лета Отдай любви И в шуме света Люби, Адель, Мою свирель.




Недолгое пребывание Александра Пушкина в каменской усадьбе Давыдовых в конце 1820 г. - начале 1821 г. и, возможно, в конце 1822 г., его искренние, доверительные взаимоотношения с хозяевами имения оставили весьма ощутимый след в творческом наследии поэта. Родившись в самом начале 1820-х, «Каменская тема» стала одним из заветнейших мотивов пушкинского творчества.



Памятник руководителям Южного общества декабристов, установленный на территории Каменского заповедника (слева направо: Василий Давыдов, Сергей Волконский, Павел Пестель, Сергей Муравьев-Апостол, Михаил Бестужев-Рюмин)


Он не раз возвращался к ней как на протяжении 1820-х, так и 1830-х годов. Здесь: и классические образцы пушкинской лирики; и задушевные строки из послания другу-декабристу Василию Давыдову; и завершающие стихи «Кавказского пленника», посвященного племяннику «милого каменского отшельника» - Николаю Раевскому. Здесь и остро сатирические тексты, касающиеся каменского сибарита Александра Давыдова, его любвеобильной супруги и сыночка - папенькиной миникопии, а также доброе послание их дочурке.


Здесь и фрагменты сожженной Десятой главы «Евгения Онегина», где поминаются: и сама Каменка вкупе с именами друзей и соратников ее героического обитателя, и славные дела декабристов-южан, одни из которых - уже казнены, а другие томятся «во глубине сибирских руд».





Это цитата сообщения Юрий-Киев

Воспоминания - сильнейшая способность души нашей. Я чрезвычайно дорожу именем моих предков, единственным наследством, доставшимся мне от них.

А. С. Пушкин

Своего прадеда Александр Сергеевич видеть не мог - прадед умер за 18 лет до его рождения. А вот с его двумя сыновьями он встречался. Они были его двоюродными дедами. К старшему сыну Ибрагима - Ивану Ганнибалу - Пушкина привезли для знакомства в годовалом возрасте в 1800 году, за несколько месяцев до смерти Ивана.

Со вторым сыном Ганнибалов - Петром, умершим в 1826 году, он неоднократно встречался. Беседы с ним были весьма интересны, и он много узнал из них о своей африканской родне.

Но каким образом в жилах исконных российских дворян могла появиться африканская арапская кровь? Вероятно, этому должна была предшествовать какая-то загадочная драматическая история? Дадим слово самому Пушкину, живо интересовавшемуся своими предками.

Он мог расспрашивать стариков, свою бабушку - жену одного из сыновей Ганнибала, умершую в 1818 году. Мог пользоваться “семейственными преданиями”. Кое-что могла рассказать ему его няня - Арина Родионовна, ей было 23 года, когда умер прадед. Родители Пушкина от разговоров на эту тему почему-то уходили. Быть может, стеснялись? Тем не менее Пушкин в 1826 году пишет пространное примечание к первой главе “Евгения Онегина”. Сообщает в нем, что со стороны матери он происхождения африканского. Будущий прадед его, Ибрагим, родился в Эфиопии на берегу Красного моря. На восьмом году жизни мальчика похищают, сажают на корабль, везут по морю, по суше, опять по морю и привозят в Стамбул - ко двору турецкого султана. Пушкин никак не мог понять, для чего мальчика увезли? Но ему объяснили, что в ту пору верховному повелителю всех мусульман привозили детей из самых знатных фамилий. Ибрагим был самым младшим из 19 братьев - сыновей одного из могущественных, богатых и влиятельных абиссинских князьков. Похищенные дети становились заложниками, которых убивали или продавали, если их родители “плохо себя вели”.

В 1703 году Ибрагим оказался в столице Турции. А год спустя его снова похищают и вывозят оттуда по приказу русского посла в Стамбуле Петра Андреевича Толстого. (Любопытно, что этот Толстой- прадед великого Льва Толстого.) Разумеется, все это делалось тайно по приказу царя Петра и для самого Петра. Со всеми предосторожностями мальчика везут по суше через Балканы, Молдавию и Украину. Этот путь казался безопаснее морского пути через Черное и Азовское моря: там турки могли настигнуть беглецов.

Но почему царю Петру понадобился темнокожий мальчик? Надо сказать, что в те времена “модно” было иметь придворного арапчонка. Петр не только ради этой забавы послал секретную инструкцию - “добыть негритенка получше и искуснее”. Он хотел доказать, что темнокожие арапчата к наукам и делам не менее способны, чем многие упрямые русские недоросли. Иначе говоря, тут была цель воспитательная. В то время негры считались дикими людьми. Царь Петр ломал предрассудки и обычаи, он “ценил головы по способностям, а руки по умению создавать вещи, а не по цвету кожи!”

И вот Ибрагима везут в Россию. По дороге он впервые в жизни видит снег! Прибыл он в Москву 13 ноября 1704 года. Дальше Пушкин пишет: “Государь крестил мальчика Ибрагима в 1707 году и дал ему фамилию Ганнибал. При крещении был он наименован Петром. Но так как Ибрагим плакал и не хотел носить нового имени, то до самой смерти его называли Абрамом”. (Это созвучно с Ибрагимом.) А по отчеству он именовался Петровичем - в честь Петра. Так появился в России Абрам Петрович Ганнибал. Знаменитый Арап Петра Великого!

Старший брат Ибрагима приезжал из Абиссинии в Петербург и предлагал царю Петру выкуп за него. Но Петр оставил при себе своего крестника. Он его полюбил. До 1716 года Ганнибал неотлучно находился при особе государя, спал в его токарне, сопровождал его во всех походах. Но и в глубокой старости Ибрагим помнил еще Африку, роскошную жизнь отца, 18 братьев, которых водили к отцу со связанными за спиной руками, чтобы они “не приучались посягать на власть отца”. Помнил он также любимую сестру свою Лагань, плывущую в слезах издали за кораблем, на котором увозили его из Абиссинии.

В 1717 году царь со свитой, где был и арап, посетил Францию. Знакомились они там с ее науками, искусством, полководцами и самим королем Людовиком XV, который вступил на престол пятилетним и уже второй год правил страной. Об этой встрече Петр забавно пишет императрице Екатерине I: “…Объявляю Вам, что в прошлый понедельник визитировал меня здешний королище, который пальца на два более Луки, карлика нашего, дитя зело изрядное образом и станом и по возрасту своему довольно разумен, которому семь лет”.

Абрам Ганнибал был оставлен для учения в Париже. Оставляя смышленого темнокожего ученика во Франции - в центре европейской культуры, царь многого от него ожидал. Царь сам лично рекомендовал его герцогу Де Мену, родственнику короля и начальнику всей французской артиллерии. В Париже Ибрагим обучался в военном училище и был выпущен из него капитаном артиллерии. Затем вступил во французскую армию. Во время испанской войны отличился на фронте, но был тяжело ранен в голову и возвратился в Париж. И, как пишет Пушкин, “долгое время жил в рассеянии большого света”. Петр I неоднократно призывал его к себе, но Ганнибал не торопился, отговариваясь под разными предлогами.

Парижская жизнь увлекла Ибрагима. Появление Ибрагима в Париже, его наружность, природный ум и образование (он знал четыре языка) возбудили всеобщее внимание. Все дамы желали видеть у себя “царского арапа”. Его приглашали на веселые вечера, он присутствовал на многих ужинах. И, наконец, молодой офицер влюбился. Ему было 27 лет. Влюбился он не в кого-нибудь, а в графиню, которая славилась своей красотой. Ее дом был самым модным в Париже. У нее собирался цвет парижского общества. И, как пишет Александр Сергеевич, “графиня мало-помалу привыкла к наружности молодого негра. Ей нравилась его курчавая голова, черневшая среди напудренных париков. Ибрагим не носил парика из-за раны на голове”. Графиня полюбила Ибрагима!

Но царь написал наконец письмо своему любимцу, после которого тот сразу вернулся в Петербург. Петр писал ему, что он “неволить его не намерен и предоставляет его доброй воле - возвратиться в Россию или остаться во Франции. Но что, во всяком случае, он никогда не оставит своего питомца”. Расстроганный Ганнибал немедленно вернулся в Петербург. Государь пожаловал Ганнибала в бомбардирскую роту Преображенского полка капитаном-лейтенантом. Петр был ее капитаном. Было это в 1722 году.

Через три года умирает царь Петр. После его смерти судьба Ганнибала переменилась. С 1730 года страной правит племянница Петра I Анна Иоанновна. Вместе с фаворитом своим Бироном она нагоняет страху казнями, пытками, ссылками. Историки пишут: “Лихие ветры качали великую страну, забирали тысячи жизней, возводили и низвергали веселых фаворитов”. Свирепо обрушивались они и на пушкинского прадеда. В записках Пушкина мы читаем: “Меншиков нашел способ удалить его со двора. Ганнибал был переименован в майоры Тобольского гарнизона и послан в Сибирь с препоручением измерить Китайскую стену”. Серьезных поручений ему не давали - о “Китайской стене” Пушкин пишет иронически. Но известно, что и в Сибири опытный и добросовестный инженер Ганнибал возводил отличные укрепления.

Узнав о падении Меншикова, он самовольно в конце 1730 года возвращается в Петербург. Там его чудом спасает фельдмаршал Миних и тайно его отправляет в ревельскую деревню - в тридцати километрах от нынешнего Таллина, где, как пишет Пушкин, “он жил в поминутном ожидании ареста”. Тем не менее Абрам Ганнибал поступает там на службу и два года - с 1781-го по 1783 год - преподает в гарнизонной школе в крепости Пернов, то есть в Пярну. А затем он семь лет просидел в деревне.

За это время Ганнибал успел два раза жениться. В первый раз в 1731 году - неудачно. Он прожил всего несколько месяцев с красавицей гречанкой Евдокией Диопер. В записках Пушкина рассказано: “Прадед мой в семейственной жизни был несчастлив. Первая жена его, родом гречанка, родила ему белую дочь. Он заподозрил ее в измене, развелся с ней и принудил постричься в монастырь. А дочь ее Поликсену оставил при себе, дал ей тщательное воспитание, богатое приданое, но никогда не пускал ее себе на глаза”. По материалам бракоразводного процесса обнаружилось много лет спустя, что “муж бил гречанку смертельными побоями необычно, обвиняя жену, и, кажется, не без оснований, в измене и в попытке его отравить. Держал ее несколько лет на грани голодной смерти под караулом”. Об этой трагической эпопее можно прочитать в прекрасной поэме Давида Самойлова “Сон о Ганнибале” Вот одна строфа из нее:

О Ганнибал, где ум и благородство?

Так поступить с гречанкой!

Или просто

Сошелся с диким нравом дикий нрав?

Мне все равно гречанку жаль!

(И я ни женщине, ни веку не судья).

Вторая жена его, немка Христина Регина фон Шаберх, вышла за него замуж в бытность его в Ревеле обер-комендантом и родила ему множество черных детей обоего пола - всего их было одиннадцать. Пушкин иронически вспоминает ее, любуясь колоритными предками своими. Он пишет: “Родной дед мой, Осип Абрамович Ганнибал, отец моей матери, родился в 1744 году, и настоящее имя его было Януарий. Прабабка моя, его мать Христина, плохо говорившая по-русски, не согласилась звать его трудным для ее немецкого произношения именем Януарий. Она говорила: └Шорн шорт делат мне шорны репят и дает им шертофски имя”. И вместо Януария закрепила за дедом имя Осипа”.

О дальнейшей судьбе Абрама Ганнибала мы снова узнаем из записей Александра Сергеевича: “Когда императрица Елизавета взошла в 1741 году на престол, Ганнибал написал ей евангельские слова: └Помяни мя егда приидешь в царствие свое!””. Елизавета тотчас же призвала его ко двору, произвела в бригадиры и вскоре потом в генерал-майоры и, наконец, в генерал-аншефы. Пожаловала ему десяток деревень в Псковской и Петербургской губерниях. В первой - Зуево (это нынешнее село Михайловское), Бор и Петровское. И во второй - Суйду, Кобрино и Тайцы. И также деревню Раголу, близ Ревеля. Лет через 80 некоторые из них станут “Пушкинскими местами”.

При Елизавете Ганнибал - главнейшая персона империи. В 1732 году он один из руководителей инженерного корпуса. Все фортификационные работы в Кронштадтской, Рижской, Перновской, Петропавловской и других крепостях производятся “по его рассуждению”. С 4 июля 1756 года он генерал-инженер, то есть главный инженер страны! Присвоенный ему чин генерал-аншефа в 1759 году связан именно с этой деятельностью. Он строит кронштадтские доки, сибирские крепости, тверские каналы и эстонские порты.

И все-таки в июне 1762 года, уже при Петре III, Ганнибал, полный сил, внезапно уходит в преждевременную отставку. Появившиеся фавориты и выскочки пытались говорить с ним свысока и даже кричать на него! Но не такового нрава он был человек, чтобы это стерпеть! Кроме построения каналов, домов, крепостей, Ганнибал особенно хорошо умел делать еще одно дело - ссориться с начальством. Абрам Ганнибал не желал “заседать”, ему охота была “дело делать”! Его абсолютная честность, добросовестность и бескомпромиссность особенно проявились при Елизавете Петровне. Пушкин писал о нем: “Он усерден, неподкупен и не раб!”

Утомленный сложными интригами, он в 1762 году подает прошение об отставке. Выйдя в отставку, поселяется в своей мызе в Суйде. Прожил он там два десятка лет в тишине и покое со своей женой Христиной, которая была не только любима, но и пользовалась уважением своего своенравного мужа. Она была умна, образованна и хорошо воспитана. На закате XVIII столетия генерал-аншеф в отставке Абрам Петрович Ганнибал доживал свои дни.

Александр Сергеевич пишет о нем:

В деревне, где, Петра питомец,

Скрывался прадед мой арап,

Где, позабыв Елисаветы

Пиры и пышные обеты,

Под тенью липовых аллей

Он думал в охлажденны леты

О дальней Африке своей!

Ему 85 лет, пережил он семь императоров и императриц. Уже сделано завещательное распоряжение: 1400 крепостных душ, множество деревень, подаренных государыней и приобретенных им самим, и 60 000 рублей разделяются между наследниками. Умер Ибрагим Ганнибал 20 апреля 1781 года, похоронен в Суйде, возле Воскресенской церкви, рядом с женой Христиной, умершей за два месяца до него.

Историки пишут с сожалением о том, что так он “никогда и не узнает, что 18 лет спустя в его роду появится ребенок, который поведет за собой в бессмертие и потомков, и друзей, и предков!”

Какова же была судьба “птенцов Ганнибалова гнезда”? Судьба его четырех сыновей? О старшем сыне, Иване Абрамовиче, которому досталась мыза Суйда, скажем только, что он был знаменитым генералом, одним из главных героев морского сражения с турками в 1770 году под Наварином. Пушкин гордился тем, что в Царском селе на специальной колонне в честь российских побед выбито имя Ивана Ганнибала.

Второй сын прадеда, Петр Абрамович, артиллерии генерал-майор, по характеру своему был человек грубый, вспыльчивый, несдержанный. Быт села Петровского, доставшегося ему по наследству, был крепостнический, полный жестокости и самодурства. Камердинер Петра Абрамовича вспоминает: “Когда бывали сердиты Ганнибалы или если Петр Абрамович выходил из себя, то людей выносили на простынях”. Иначе говоря, пороли до смерти! В Петровском долгое время существовали крепостные музыканты и танцоры. Здесь более трех десятков лет жил безвыездно помещик Петр Ганнибал, владелец полутора тысяч десятин земли и около 300 крепостных душ.

Когда двоюродного деда посетил в 1817 году Пушкин, деду было 75 лет, жил он с удовольствием. Жена не мешала ему: уже 30 лет прошло, как он ее прогнал и не помирился. Говаривали о нем, что, подобно турецкому султану, он держит крепостной гарем. Поэтому по его деревням бегает немало темнокожих, курчавых арапчат.

Любимейшее его развлечение было “возведение настоек в известный градус крепости”. Он без устали и со страстью приготовлял водки и настойки. За этим занятием и застал его Александр Сергеевич Пушкин при первом своем появлении в Петровском в 1817 году. Пушкин рассказывает: “Дед попросил водку. Подали водку. Он налил себе рюмку и велел мне поднести. Я выпил и не поморщился и тем, кажется, чрезвычайно одолжил старого арапа. Через четверть часа он опять попросил водки и повторил это раз пять или шесть до обеда. Потом подали закуски”.

И тут пошли разговоры, за которыми и ехал Пушкин, Петр Абрамович стал рассказывать “о незабываемом родителе”! Наконец перед внуком на стол ложится тетрадка, испещренная старинными немецкими готическими буквами. Это подробная биография его прадеда, написанная 40 лет назад. Прадед ее сберег, потом она попала к старшему сыну Ивану, а после его смерти ее получил Петр Абрамович. Теперь наконец ее держал Пушкин. И это имело немалые последствия для русской литературы. Александр Сергеевич написал известный, хотя и неоконченный роман “Арап Петра Великого”. Пушкин еще не раз посещал своего деда в Петровском. Последний раз он был у него в 1825 году, незадолго до его смерти.

Обратимся теперь к родному деду Пушкина, Осипу Ганнибалу. Родился он в 1744 году. В наследство от отца ему досталось село Михайловское. Начав с ранних лет службу в артиллерии, он дослужился до чина морской артиллерии капитана второго ранга. Жизнь он вел рассеянную, беспорядочную. Долгов у него было много. Строгий отец его отказал ему в материальной поддержке и не хотел его видеть.

Чтобы поправить свои дела, Осип Абрамович решил жениться. И вскоре он обвенчался с Марией Алексеевной - дочерью тамбовского воеводы, состоятельного помещика. Через два года у них родилась дочь - Надежда Осиповна, будущая мать Александра Пушкина. Отношения между родителями были скверными. Муж, чтобы рассчитаться с кредиторами, сразу же продал все полученное в приданое движимое и недвижимое имущество. Жизнь он вел небезупречную, изменял жене и оскорблял ее. Кончилось тем, что в 1776 году он тайно уехал из дому, не простясь. Мария Алексеевна отправилась в Петербург на поиски мужа. Но Осип Абрамович, как пишет жена, “отказался с ругательствами возвратиться в семью”. Вдобавок к тому он умудрился еще тайно увезти из дома жены годовалую дочь Надю. Сделал онэтос целью шантажа. Мария Алексеевна, узнав об этом, сразу послала ему письмо, в котором согласилась “расстаться навек” при единственном условии: чтобы дочь осталась при ней. Девочка была возвращена.

Но Осип Абрамович решил второй раз жениться для поправки своих дел и проделал для этого ряд бессовестных, преступных деяний. Пушкин мягко писал о нем: “Африканский характер моего деда, пылкие страсти, соединенные с ужасным легкомыслием, вовлекали его в удивительные заблуждения”. Для того, чтобы оформить второй брак, он воспользовался подложным документом о том, что Мария Алексеевна умерла. В январе 1779 года ему удалось обвенчаться, не получив развода с Марией Алексеевной. Возмущенная Мария Алексеевна добилась того, чтобы дело о неблаговидном, возмутительном поступке ее мужа дошло до императрицы. Екатерина II утвердила окончательное решение по нему: “Первое - Марию Алексеевну Ганнибалпочитать законной женой. Второе - учиненный Осипом Ганнибалом второй брак с Устиной Толстой признать уничтоженным и ее за законную жену не признавать. Третье - за учиненное Осипом Ганнибалом преступление - вступление во второй брак при живой жене - послать его на кораблях в Средиземное море, дабы он там службой и раскаянием содеянное им преступление искупить мог”.

Вернувшись из плавания, Осип Абрамович дважды пытался обращаться к императрице, жалуясь и оспаривая как несправедливую передачу на содержание бывшей жены и дочери всех имений под Петербургом. Но жалобы и прошения не дали результатов, и последние полтора десятка лет своей нескладной, сумбурной жизни он вынужден был провести в одиночестве в Михайловском, кое-как управляясь со своим немалым хозяйством: у него было 2000 десятин земли и около 400 крепостных душ. Умер он в 1807 году, сравнительно с другими Ганнибалами более молодым, ему было 63 года.

Его дочь Надежда Осиповна, хорошо воспитанная матерью, вышла замуж в 1796 году за скромного поручика Измайловского полка Сергея Львовича Пушкина. Она была начитанна, остроумна, умела со вкусом одеваться и в совершенстве владела французским языком. 26 мая 1799 года у них родился первый сын Александр - будущий гениальный русский поэт!

О жизни Пушкиных в Москве в начале XIX века рассказывают их знакомые: “Года за два-три до французов, в 1809-1810 годах, они жили весело и открыто, и всем в доме заведовала старуха Ганнибал - Мария Алексеевна. Она взяла все хозяйственные заботы на себя. Умела дом вести как следует. Детьми занималась больше, чем родители. Она и няню им подыскала - свою крепостную Арину Родионовну. А позднее принимала к ним мамзелей и учителей и сама учила их хорошему русскому языку”.

Особенно привязана была бабушка к своему старшему внуку. Когда смуглому, кудрявому Александру было девять-десять лет, она говорила о нем: “Умен, охотник до книжек, а учится плохо, редко, когда урок свой сдает порядком. Бросается из одной крайности в другую - нету у него середины”. Бабушка любила его больше других детей, но говорила ему: “Ведь экий шалун ты какой! Помяни мое слово, не сносить тебе своей головы!”

Мудрая бабка как будто предвидела печальный конец жизни правнука арапа Петра Великого Ибрагима Ганнибала.

Неизвестное об известных


Замечательный фильм Александра Митты «Сказ про то, как царь Петр арапа женил» с Владимиром Высоцким в главной роли до сих пор не сходит с наших экранов. Но при всех многочисленных достоинствах у картины есть один недостаток - она не имеет никакого отношения к подлинной истории жизни и любви Абрама Петровича Ганнибала .

В биографии прадеда Александра Пушкина Абрама Ганнибала (Ганнибал - выдуманное императрицей Анной имя, дескать, если родом из Африки, значит, потомок полководца Ганнибала) до сих пор много пробелов и тайн.


Похищен и крещен


Сын князька-«негера» знатного происхождения Ибрагим (так звали Абрама) родился предположительно в 1688 году в Африке. По одной версии, якобы на севере Эфиопии, по другой - на границе современных Камеруна и Чада, где находился султанат Логон народа котоко, который является потомком цивилизации сао. Наверняка точное место рождения Ибрагима уже не выяснится никогда.

Зато доподлинно известно, что на восьмом году жизни Ибрагим был похищен вместе с братом и привезен в Константинополь, откуда в 1705 г. Савва Рагузинский привез братьев в подарок Петру I , «любившему всякие редкости и курьезы».

В церкви Параскевы Пятницы мальчики приняли православие. Крестными были царь Петр (давший арапчонку отчество Петрович и фамилию Петров) и королева польская Кристиана Эбергардина. Ибрагим получил русифицированное имя Абрам, его брат - Алексей. Об этом напоминает одна из мемориальных таблиц на нынешнем здании церкви. Текст гласит: «В сей церкви император Петр Великий в 1705 году слушал благодарственное молебствие за одержанную победу над войсками Карла XII , подарил ей знамя, отнятое в той победе у шведов, и крестил в ней африканца Ганнибала, деда знаменитого поэта нашего А. С. Пушкина».

Брат Абрама, Алексей Петрович (названный так, по-видимому, в честь царевича Алексея), карьеры не сделал, служил в Преображенском полку, был женат на крепостной князей Голицыных и последний раз упоминается в конце 1710-х годов. В семье Ганнибалов память о нем не сохранилась, о его существовании стало известно лишь из архивов петровского времени в XX в.

А вот Абрам Петрович стал известной личностью. Он неотлучно находился подле царя, спал в его комнате и сопровождал во всех походах. В документах он трижды упоминается наряду с шутом Лакостой. С 1714 года Петр I начал давать арапу различные поручения, в том числе секретные, и Ганнибал стал ординарцем и секретарем царя. В 1716 году Абрам впервые поехал с государем за границу. В это время он получал 100 рублей жалованья в год. Во Франции Абрам Петрович по наставлению Петра I остался учиться: пробыв 1,5 года в инженерной школе, поступил во французское войско, участвовал в испанской войне (Война четверного альянса 1718 - 1719), был ранен в голову и дослужился до чина капитана. По возвращении в Россию в 1723 г. Ганнибал был определен в Преображенский полк инженер-поручиком бомбардирской роты, капитаном которой был сам царь.


Сперва дело! Бабы потом…


Любовные похождения Абрама Петрова, показанные в начале фильма «Сказ про то, как царь Петр арапа женил» в лубочном жанре, вполне соответствуют исторической действительности. Вот только не ограничивались они одним Парижем. Когда молодой инженер вернулся из французской столицы, император присвоил ему звание поручика Преображенского полка. Как мы уже писали, сам Петр был его капитаном, и молодой человек экзотического вида, которому покровительствовал сам государь, вызывал острое любопытство у женского пола. Ведь темпераментный афророссиянин обучился у французов не только точным наукам, но и поднаторел в делах амурных, как тогда называли любовные похождения.

Сразу же оговоримся: крестник Петра был недюжинным инженером и очень толковым человеком. Отставной капитан французской армии, прекрасно владевший французским языком, привез из Парижа библиотеку, которая по объему вошла в первую двадцатку книжных собраний России своего времени. Она насчитывала около 400 томов. В основном это были труды по математике, фортификации, артиллерии, географии, истории и Коран во французском переводе. Среди модной беллетристики нашлось место античной и французской классике. Попадались и редчайшие экземпляры. Семен Гейченко, бывший директор дома-музея Ганнибала в Петровском, в качестве примера приводит издание 1687 года книги Гуго Гроция De Jure Belli ac Pacis («О праве войны и мира») с автографом кардинала Мазарини и его личной печатью.

Безусловно, молодой человек в самом расцвете сил даром времени не терял. Грыз гранит науки и постигал науку страсти нежной. Свидетельства дошли до потомков в эпистолярном наследии Абрама. Корреспонденция шла из Кронштадта в Петербург. Вот образчик африканских страстей, выплеснувшихся на бумагу: «Комплимент не велик, да жалобен, не много пишу, да много силы замыкаю. Кокетка, плутовка, ярыжница, княжна Яковлевна, непостоянница, ветер, бешеная, колотовка (драчливая, сварливая женщина - ред.), долго ли вам меня бранить, своего господина, доколе вам буду терпеть невежество, происходящее из ваших уст, аки из пропасти бездна морского, волю вам даю теперь до моего приезда, прости, моя Дарья Яковлевна, сударышня глупенькая, шалунья Филипьевна…»

Но арап Петра Великого не был заурядным бабником и жуиром. Документы и современники единодушно свидетельствуют, что женщины для Абрама Петровича были на втором плане. Сперва дело! И он успевал многое: работать в Кронштадте, читать лекции кондукторам (офицеры по инженерным, строительным или другим ведомствам), заправлять императорским кабинетом и библиотекой, писать учебник по геометрии и фортификации. В этом крестник был сродни по духу своему крестному отцу.


Неверная жена мавра


Скончался Великий Петр, почила его супруга императрица Екатерина I , пал всесильный Меншиков , сославший арапа Ганнибала в дальний тобольский гарнизон, наступили другие времена. (После смерти Петра I Ганнибал пристал к партии недовольных возвышением Александра Меншикова, за что был отправлен в 1727 году в Сибирь. В 1729 г. велено было отобрать у Ганнибала бумаги и содержать под арестом в Томске.)

На памятнике «Тысячелетие России» в Великом Новгороде среди 128 фигур выдающихся личностей российской истории находится фигура сидящего человека - это граф Миних. Губернатор Санкт-Петербурга, член Военной коллегии, директор работ в Кронштадте в чине генерал-аншефа был директором общего управления артиллерией и начальником инженерной части и нуждался в толковых людях. Этот влиятельный при дворе Анны Иоанновны придворный и вызволил из ссылки майора Абрама Петровича. Миних когда-то работал рука об руку с Ганнибалом и имел возможность оценить инженерный талант и эрудицию русского африканца. Среди военных инженеров своего времени Абрам Петрович был одним из самых толковых. Тут авторы фильма ни на йоту не погрешили против истины.

В 1730 году Абрам вернулся в столицу. Императрица пожаловала его чином инженер-капитана - это было повышение, вероятно, сделанное по рекомендации Миниха. В первые дни по прибытии в Петербург Абрам познакомился с капитаном галерного флота Андреем Диопером. Возникла взаимная симпатия. Петр привлек этого грека из Амстердама на русскую службу в 1698 году, когда арапчонок еще под стол пешком ходил. Старшая капитанская дочь к моменту знакомства папаши с чернокожим офицером уже вышла замуж, младшая, Евдокия, жила в отчем доме.

Евдокию Диопер современники считали писаной красавицей, и немудрено, что пылкий арап воспылал нешуточной страстью и решил покончить с холостяцким бытом. Когда Абрам попросил руки девушки, старик Диопер дал свое согласие. Не ведал он, что его дочь тайно влюблена во флотского поручика Александра Кайсарова. Евдокия, узнав о сватовстве крестника Петра, решительно запротестовала, однако ни словом не обмолвилась о любви к поручику: мол, жених - «арап и не нашей породы».

В отличие от благородного героя Высоцкого из фильма, подлинный арап не оробел от невестиных капризов. Молодая вынуждена была подчиниться воле отца. Вечером 17 января 1731 года в церкви Святого Симеона Богоприимца состоялась церемония венчания Абрама Петровича Петрова и Евдокии Андреевны Диопер. И вот еще один момент, который переврали в фильме, - накануне свадьбы Евдокия отдалась Кайсарову.

В марте молодожены поехали к новому месту службы Абрама Петровича - в Эстляндию, в Пернов (ныне Пярну). Безутешный поручик Кайсаров в тот же месяц был переведен в Астрахань. Жизнь с нелюбимым мужем сразу не задалась. Красавица Евдокия заглядывалась на статных кондукторов. В небольшом городке в доме некой мещанки Моор (Морши, как значится в документах) у Евдокии завязался роман с одним из подчиненных мужа, неким Шишкиным. Этот Шишкин был местным казановой. До прибытия Петровых он соблазнил дочь мещанки Моор, пообещал жениться и обманул. Морша пожаловалась начальству, которое распорядилось «учинить наказание на теле, да на том дело и покончить». Но Евдокию не смутила такая репутация Шишкина, и она стала его любовницей. Вскоре весь Пернов, где проживали около четырех тысяч человек, судачил о красавице-гречанке, которая наставляла рога мужу-мавру. В феврале 1732 года Абрам Петрович, до которого прежде доходили лишь слухи о неверности жены, получил прямые доказательства.

Но еще раньше, осенью 1731 года, разразился другой скандал. У гречанки и арапа родился белокурый белокожий ребенок. Тем не менее, скрепя сердце, Абрам Ганнибал признал свое отцовство. Девочку назвали Авдотьей. Через год, когда об изменах жены судачил весь город, Абрам Петрович написал рапорт на имя начальника фельдмаршала Миниха с просьбой отставки по состоянию здоровья. Миних прекрасно понимал капитана Абрама Петрова, однако члены Сената посчитали, что место Ганнибала сейчас именно в Пернове. Тогда Абрам решил действовать по-другому. 28 февраля он направил в канцелярию жалобу на своего ученика кондуктора Шишкина. Он также обвинил жену в блуде и попытке… отравления. Следствие началось сразу. Все свидетели подтвердили свои показания. Призналась и Евдокия. В течение месяца она продолжала «жить у мужа, и только в конце марта того же года ее посадили на Госпитальный двор, где обычно заключались осужденные». В ужасном заключении неверная пробыла 11 лет.


Великий правнук великого прадеда


Настоящая любовь и настоящая семья у арапа Абрама появились несколько позже. И в череде его многочисленного потомства в итоге оказался чудесный правнук - великий русский поэт Александр Пушкин. А дело было так. Пока законная жена изменяла Ганнибалу с Шишкиным, он познакомился в том же Пернове с Христиной Шеберг (дочь русского офицера с итальянскими корнями), между ними вспыхнула любовь.

Кстати, именно тогда Абрам Петрович и получил свою громкую фамилию - Ганнибал. Это с легкой руки императрицы Анны и фельдмаршала Миниха в тексте почетного диплома о выходе в отставку с пожизненной пенсией 100 рублей годовых он был отмечен как Абрам Петрович Ганнибал. Таким образом, ни одно из этих имен не было его настоящим именем.

Но вернемся к Христине. Женился на ней Ганнибал в 1736 году, еще при живой жене, предъявив как доказательство развода постановление суда о наказании за прелюбодеяние. В 1743 году Евдокия, отпущенная на поруки, вновь забеременела, после чего подала прошение в консисторию, в котором признавала прошлую измену и сама просила развести ее с мужем. Однако тяжба с Евдокией окончилась лишь в 1753 г. - супругов развели, жену сослали в Староладожский монастырь, а на Ганнибала наложили епитимью и денежный штраф, признав, однако, второй брак законным и сочтя виновным военный суд, который вынес решение по делу о прелюбодеянии без рассмотрения синодом.

Детей у Ганнибала было одиннадцать, но до взрослых лет дожили четыре сына (Иван, Петр, Осип и Исаак) и три дочери (Елизавета, Анна и Софья).

«Черный генерал», ненадолго пережив любимую супругу, скончался в почести и славе. Его называли последним свидетелем петровской эпохи. Это произошло весной 1781 г.

Наиболее известный след в истории оставил сын Ганнибала Иван - знаменитый генерал, кавалер многих орденов, в звании генерал-аншефа. Когда Иван Абрамович ушел по болезни в отставку, его безответственного брата Осипа привлекли к суду за двоеженство. Тогда, обеспокоенный судьбой первой семьи брата (жены Марии Алексеевны и дочери Надежды), Иван взял на себя заботу о родственницах, поселив их в своем доме. Воспитанием девушки Иван занимался лично, дал ей светское образование. В обществе Надежду называли прекрасной креолкой. Она была смугла, обаятельна, весела и хороша собой. И в итоге ей сделал предложение молодой офицер Сергей Львович Пушкин. Дядя Ваня дал согласие: хоть и не богат был жених, зато образован и честен! Осенью 1796 года в фамильной церкви Ганнибалов в Суйде (Копорский уезд, 60 км от Питера) состоялось венчание. Прелестная Надежда Осиповна вскоре родила дочь Ольгу, а затем сына Сашу, в будущем знаменитого поэта Александра Сергеевича Пушкина!


ЮЛИЯ ИСРАФИЛОВА
Первая крымская N 496, 18 ОКТЯБРЯ/24 ОКТЯБРЯ 2013