Убивал ли Иван Грозный своего сына?

Смерть царевича Ивана Ивановича в 1581 году стала одним из факторов надвигавшегося на Россию династического кризиса. Без этого события вряд ли произошло бы пресечение царской династии, а значит, не было бы и Смуты начала XVII века. В чем же причина внезапной смерти наследника?

Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года. Худ. И.Е. Репин. 1885 / РИА Новости

Знаменитую картину Ильи Репина «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года» в просторечии часто именуют иначе: «Иван Грозный убивает своего сына». Что и говорить, работа Репина лучше многих исторических сочинений определила в общественном сознании взгляд на судьбу царевича Ивана Ивановича. Однако имело ли место в действительности убийство царского сына?

В последние годы все громче раздаются голоса в пользу невиновности Грозного. А картину Репина все чаще упрекают не только в том, что она отвратительна (за это ее ругали еще в конце XIX века), но и в том, что она лжива с исторической точки зрения.

Но так ли это? Попробуем разобраться.

Русские источники о смерти царевича

Известно шесть источников русского происхождения, указывающих на убийство Иваном Грозным сына Ивана.

В «Хронографе» 1617 года рассказ о кончине Ивана Ивановича выглядит следующим образом: «…сына своего болшаго царевича Ивана, мудрым смыслом и благодатию сияюща, аки недозрелый грозд дебелым воздухом отрясе и от ветви жития отторгну, о нем же неции глаголаху, яко от отца своего ярости прияти ему болезнь, а от болезни же и смерть в лето 7089 ноября в 19 день».

Практически точь-в-точь повторяет описание «Хронографа» Исидор Сназин в Мазуринском летописце конца XVII века, дополняя его только после «от ветви жития отторгну» словами «осном своим», то есть посохом.

Дьяк Иван Семенович Тимофеев писал «Временник» в Новгороде. Однако его основная служба протекала в Москве. Там он также продолжил составление «Временника» после возвращения из Новгорода в 1617 году. Это очень информированный автор, занимавший высокое положение в приказной иерархии.

Царевичу Ивану, которому посвящена отдельная глава сочинения, Тимофеев дал лестную оценку: «…если бы не ранняя его смерть, думаю, что он мог бы при его молодой отваге остановить приближение к своей земле варваров и притупить остроту их вторжения: основанием для этого [была] его явная мудрость и мужественная крепость». О гибели же его писал: «Думаю, что он близок был и к страданию, так как некоторые говорят, что жизнь его угасла от удара руки отца за то, что он хотел удержать отца от некоторого неблаговидного поступка».

Страницы «Хронографа» – одного из памятников древнерусской письменности

С сообщенным Тимофеевым перекликаются слова Псковской 3-й летописи: «Глаголют нецыи, яко сына своего царевича Ивана того ради остнем поколол, что ему учал говорити о выручении града Пскова». Любопытно, что и в сочинении дьяка, и в Псковской 3-й летописи царевич предстает как патриот, желающий сразиться с поляками, но этот его порыв пресекает смерть.

Латухинская Степенная книга 1676 года, составитель которой опирался на источники начала XVII века, снова повторяет: «…сына своего большаго Иоанна… яко несозрелый гроздъ дебелымъ воздухомъ отреби и от ветви жития сего отторгну».

Еще один источник весьма своеобразен. Речь идет о записи во вкладной книге Троице-Сергиева монастыря: «Лета 7091 месяца генваря в 6 день былъ царь и государь у Живоначальныя Троицы, у великихъ чудотворцевъ Сергия и Никона въ обители. <…> И призвалъ къ себе келаря старца Евстафия да старца Варсонофия Якимова, да тутъ же духовникъ его стоялъ близко архимандритъ Феодосий: только троихъ. И учалъ государь царь рыдати и плакати и молити о томъ келарю старцу Евстафию и старцу Варсонофию Якимову втайне, а архимандрита Ионы тута не призвалъ, чтобъ его сыну государю царевичу Ивану учинили въ особь поминание по неделямъ отъ субботы до субботы въ Никоне Чудотворце, да въ средней церкви панихиды пети ежеденъ надъ кутиею и на обедняхъ поминати въ веки, докуды обитель сия святая стоитъ и до скончания векъ. А казначею давати деньги изъ казны въ те церкви, въ Никонъ Чудотворцъ да въ среднюю церковь. И о томъ поминанье, о царевиче Иване, плакалъ и рыдалъ и умолялъ царь и государь, шесть поклоновъ въ землю положилъ со слезами и рыданиемъ».

Нельзя не согласиться с академиком Николаем Петровичем Лихачевым (1862–1936), что «в этой драматической записи только чувствуется, что кончина царевича сопровождалась какими-то необычайными и страшными обстоятельствами». Однако скрытая исповедь царя, его слезы и рыдания, земные поклоны – все это говорит о глубоком покаянии, а не просто о скорби по сыну-наследнику.

Итак, согласно русским источникам первой половины XVII века, царевич, скорее всего, был убит отцом. Косвенно подтверждает это и показание вкладной книги Троице-Сергиева монастыря. Сообщения Мазуринского летописца и Латухинской Степенной книги восходят к «Хронографу» 1617 года, но другие источники не связаны друг с другом. Нейтральные свидетельства Московского, Безднинского и Пискаревского летописцев о том, что царевич «преставися», оказываются в меньшинстве. Да и они не противоречат версии о смертельном ранении Ивана Ивановича в ссоре с отцом.

«Эта картина просто отвратительна»

Обер-прокурор Святейшего синода К.П. Победоносцев

Утром 16 января 1913 года один из посетителей Третьяковской галереи вдруг бросился к картине Ильи Репина «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года» и изрезал ее ножом. Три разреза с рваными краями пересекли искаженное ужасом лицо царя и страдающий окровавленный лик царевича с катящейся слезой. Человек с ножом восклицал: «Довольно крови! Довольно крови!» Буйным посетителем оказался москвич Абрам Балашов – 29-летний сын фабриканта, старообрядец и вроде бы даже иконописец. Он был освидетельствован врачами и признан сумасшедшим («глубоким дегенератом с ярко выраженным слабоумием»).

Балашова поместили в психиатрическую больницу, откуда его через год забрал отец. Картину Репина отреставрировали художник Игорь Грабарь и реставратор Дмитрий Богословский. Между тем происшествие в Третьяковке получило широкую известность. Раздавались голоса в защиту Абрама Балашова. Поэт Максимилиан Волошин писал: «Не Репин – жертва Балашова, а Балашов – жертва репинской картины! За 30 лет картина Репина принесла много вреда. <…> Ей не место в национальной картинной галерее! Третьяковская галерея поступила бы благоразумно, если бы пожертвовала ее в большой паноптикум!..

В отдельную комнату с надписью: «Вход только для взрослых!..»». И такой взгляд на полотно «Иван Грозный и сын его Иван» был далеко не единственным. Эта репинская работа устрашала зрителей с самого своего появления на публике весной 1885 года. Обер-прокурор Святейшего синода Константин Победоносцев писал Александру III: «Сегодня я видел эту картину и не мог смотреть на нее без отвращения. <…> Удивительное ныне художество без малейших идеалов, только с чувством голого реализма и с тенденцией критики и обличения идеалов. Прежние картины того же Репина отличались этой наклонностью и были противны. А эта картина просто отвратительна». В результате «отвратительная» картина была снята с выставки, ее владельцу Павлу Третьякову запретили показывать столь реалистичное полотно публике. Оно стало тогда первым произведением живописи, подвергшимся цензуре, хотя уже 11 июля 1885 года этот запрет был снят. Тем не менее споры об «Иване Грозном» Репина не прекращаются и до сего дня.

Сочинения иностранцев как исторический источник

Рассмотрим теперь свидетельства иностранцев и свойства этого вида источников вообще. Сказания иностранцев о России (как с легкой руки Василия Ключевского принято называть такие сочинения) являются ценным историческим источником, широко и успешно используемым при изучении Русского Средневековья.

В последнее время агрессивными дилетантами предпринимаются попытки объявить все эти сказания недостоверными на том основании, что иностранцы были враждебны России и сообщали искаженную информацию. Авторы таких сентенций в силу безграмотности не подозревают, что среди иностранцев были те, кто писал о России и русских с симпатией (вспомним П. Йовия, И. Фабри, А. Кампензе, М. Литвина), но главное не в этом. Любой источник, даже заведомо недостоверный или очевидно субъективный, все равно содержит важную информацию для исследования.

Возьмем, к примеру, записки знаменитого немца-опричника Генриха Штадена . В начале его повествования речь идет о проекте завоевания России, предложенном им императору Священной Римской империи. Критики Штадена делают из этого вывод, что немец-авантюрист – враг России и что в его задачу входило дезинформировать адресата послания, расписав ему слабость царской власти. Действительно, определенные шапкозакидательские настроения в сочинении Штадена присутствуют: уж слишком легко, согласно его проекту, можно было расправиться с русской армией. Однако в том же плане завоевания содержится очень точное описание севера Руси, где Штаден жил и вел торгово-промышленную деятельность.

Еще больше интересных подробностей в его автобиографии и рассказе о Москве. Здесь мы встречаем уникальные сведения об опричнине, структуре приказного аппарата, быте и нравах русских людей, топографии Москвы того времени. Конечно, не все из сообщаемого им правдиво, но большинству упоминаемых фактов находится подтверждение в отечественных источниках. Группа ученых под руководством Анны Хорошкевич подготовила целый том комментариев: они каждое слово Штадена подвергали критическому анализу и в соответствии с данными других источников нашли подтверждение или опровержение его информации. Секрет Штадена прост: он несколько лет прожил в России и был очень хорошо информирован, хотя его знание не книжное, а сугубо практическое, житейское.

Таким образом, исключать сказания иностранцев о России из числа ценных исторических источников неправильно и безграмотно. А вот рассматривать сообщаемые ими сведения с критической точки зрения необходимо.

«Ученый поп» и его сочинение

Автор самой широко распространенной (бытовой) версии трагической ссоры отца с сыном – Антонио Поссевино . Это был выдающийся деятель Римско-католической церкви – папский легат, секретарь генерала ордена Общества Иисуса (ордена иезуитов), активный борец с Реформацией. Его визит в Россию состоялся по инициативе Ивана Грозного: российская дипломатия в поисках посредника на переговорах с королем Речи Посполитой обратилась к римскому престолу. В русских документах Поссевино именуется «ученым попом», «доктором» и «язовитом».

АВТОР САМОЙ ШИРОКО РАСПРОСТРАНЕННОЙ (БЫТОВОЙ) ВЕРСИИ ГИБЕЛИ ЦАРЕВИЧА – ПАПСКИЙ ЛЕГАТ, СЕКРЕТАРЬ ГЕНЕРАЛА ОРДЕНА ИЕЗУИТОВ АНТОНИО ПОССЕВИНО

Антонио Поссевино (1534–1611) как посредник участвовал в переговорах между польским королем Стефаном Баторием и Иваном Грозным

Поссевино прибыл в Россию в августе 1581 года, был принят в Старице царем Иваном, а затем отправился под Псков, где находился польский король Стефан Баторий, осаждавший город. В декабре-январе легат участвовал в русско-польских переговорах в деревне Киверова горка, неподалеку от Яма Запольского. 5 января 1582 года там был заключен мирный договор.

В феврале Поссевино приехал в Москву, где его принял царь. Известно, что «государь, царь и великий князь в ту пору сидел в брусяной избе в обычном платье, а бояре и дворяне в избе и в сенях и по крыльцу были в смирном платье, в багровых и в черных шубах для того, что в ту пору государя царевича князя Ивана в животе не стало». По просьбе папского легата состоялось два диспута о вере (21 февраля и 4 марта), в ходе которых стороны так и не пришли к какому-либо соглашению.

Трактат «Московия» Поссевино писал в 1581–1583 годах, а впервые опубликовал его в 1586-м. Главной темой его сочинения являлись вопросы веры, однако он рассказывает также о Российском государстве и о своей миссии. Сведения Поссевино, вращавшегося в высших сферах, довольно точны. Так, он перечисляет почти без ошибок ближний круг советников Ивана Грозного, приводит данные о российских крепостях, характеризует власть великого князя. Конечно, у Поссевино немало ошибок, но откровенной дезинформации его труд не содержит, тем более что в задачу автора входил сбор сведений для дальнейшей прозелитической деятельности католиков в России.

Сыновья Ивана Грозного

У Ивана Грозного было пятеро сыновей. Матерью первых трех – Дмитрия, Ивана и Федора – стала царица Анастасия Романовна. Старший, Дмитрий (1552–1553), погиб, не достигнув годовалого возраста, в результате несчастного случая. Маленького царевича решено было взять с собой, когда царь совершал паломничество в Кирилло-Белозерский монастырь. Однажды сходни корабля перевернулись, и Дмитрий, которого нянька выронила в воду, захлебнулся. Следующий сын, Иван (1554–1581), умер, согласно наиболее распространенной версии, после удара, нанесенного ему отцом в припадке гнева.

Федор (1557–1598) после кончины отца стал последним царем из династии Рюриковичей: у него детей мужского пола не было. Четвертый сын Грозного, Василий (1563, от брака с Марией Темрюковной), не прожил и двух месяцев. Наконец, последний сын царя, которого также назвали Дмитрием (1582–1591), появился на свет за два года до смерти самого Ивана IV. Царевич погиб в восьмилетнем возрасте при не выясненных до конца обстоятельствах: официальная версия гласит, что он умер при приступе эпилепсии, напоровшись на нож, неофициальная – что он был убит людьми, подосланными Борисом Годуновым. Трагедия произошла в Угличе, где царевич жил с матерью Марией Нагой.

Царевич Дмитрий Иванович (1582–1591)

«Правда» патера Дреноцкого

Обстоятельствам смерти царевича Поссевино уделил особое внимание, поскольку это событие, по его словам, «оказало большое влияние на смягчение нрава князя». «Так что во время наших бесед он многое выслушивал снисходительнее, чем, может быть, сделал бы раньше», – отмечал миссионер. В ходе диспутов царь позволил себе всего пару вспышек гнева, а иногда говорил с иезуитом вполне дружелюбно.

Сведения о смерти Ивана Ивановича Поссевино получил от патера Стефана Дреноцкого , который оставался при дворе великого князя во время отъезда легата на переговоры с поляками.

Уроженец Загреба, Дреноцкий понимал русский язык. Поссевино пишет, что тот «разузнавал правду» и достоверно выяснил следующее: «Все знатные и богатые женщины по здешнему обычаю должны быть одеты в три платья, плотные или легкие в зависимости от времени года. Если же надевают одно, о них идет дурная слава. Третья жена сына Ивана как-то лежала на скамье, одетая в нижнее платье, так как была беременна и не думала, что к ней кто-нибудь войдет. Неожиданно ее посетил великий князь Московский. Она тотчас поднялась ему навстречу, но его уже невозможно было успокоить. Князь ударил ее по лицу, а затем так избил своим посохом, бывшим при нем, что на следующую ночь она выкинула мальчика. В это время к отцу вбежал сын Иван и стал просить не избивать его супруги, но этим только обратил на себя гнев и удары отца. Он был очень тяжело ранен в голову, почти в висок, этим же самым посохом. Перед этим в гневе на отца сын горячо укорял его в следующих словах: «Ты мою первую жену без всякой причины заточил в монастырь, то же самое сделал со второй женой и вот теперь избиваешь третью, чтобы погубить сына, которого она носит во чреве».

Ранив сына, отец тотчас предался глубокой скорби и немедленно вызвал из Москвы [все эти события происходили в Александровой слободе. – С. Ш. ] лекарей и Андрея Щелкалова с Никитой Романовичем , чтобы все иметь под рукой. На пятый день сын умер и был перенесен в Москву при всеобщей скорби».

Версию Поссевино безоговорочно принял Николай Карамзин , а затем и многие другие историки. Она подкупает своей бесхитростностью (такую драму сложно выдумать) и жизненной правдой: расправа с беззащитной женщиной, ярость, обращенная против сына (тот мог стоять на коленях и потому получил удар в голову). Царь избивал, но не думал убивать, а получилось, что в гневе погубил будущее династии.

Рубахи, посохи, скандалы

Между тем эта версия вызывает резкое неприятие у защитников Ивана Грозного. Еще бы! Царь предстает в совершенно отвратительном виде. Насколько же состоятелен скептический взгляд на сообщение иезуита?

Аргументы о его плохой информированности не выдерживают критики. Через доверенных лиц папский легат был хорошо осведомлен о судьбе Ивана Ивановича, которого лично знал и смерть которого оказала влияние на ход его миссии. Не противоречат историческим реалиям того времени и описанные им детали гибели царевича.

Так, подтверждается сообщение Поссевино о «трех платьях». Известный знаток старомосковского быта Иван Егорович Забелин (1820–1908) писал: «По порядку первою одеждою была сорочка и в качестве белья, как рубашка, и потом в качестве теперешнего платья. <…> Сорочка верхняя, как мы заметили, соответствовала в употреблении теперешнему платью. Это была исключительно комнатная повседневная одежда, носимая с поясом, следовательно обозначавшая стан и грудь, что и ставило ее в разряд одежд стыдливых». Верхней одеждой была телогрея – распашное платье. Получается, что в этом отношении патер Дреноцкий или его информаторы совершенно правы – именно так одевались женщины на Руси, хотя вряд ли кто-то из посольской свиты Поссевино их раздевал.

Иван Грозный показывает сокровища английскому послу Горсею. Худ. А.Д. Литовченко. 1875

Можно доверять и сведениям о посохе как орудии невольного убийства. Т-образный посох среди реликвий московских государей числился с конца XV века. Помимо того посоха, который видел и описал сам Поссевино («был у него и серебряный посох, похожий на епископский жезл, отделанный золотом и драгоценными камнями»), имелся у Ивана Грозного посох из рога единорога, о котором в своих сочинениях рассказал английский посланник Джером Горсей . Он сообщал, что царь приобрел его за огромную сумму в 1581 году. А француз Жак Маржерет , служивший при русском дворе в Смутное время, утверждал, что в казне было два посоха из рога единорога, которые затем попали к полякам и были ими вывезены. Не связана ли была замена одного посоха другим с тем, что первый оказался орудием сыноубийства?

По мнению Анны Хорошкевич , посох являлся «повседневным символом власти». А это значит, что Грозный мог постоянно носить его с собой и использовать как оружие во время приступов гнева. И такие свидетельства имеются. Бежавший в Литву князь Андрей Курбский писал, что во время пыток князя Михаила Воротынского , которого жарили на углях, явился царь и «подгребающе углие горящие жезлом своим проклятым». Вслед за этим замучили князя Никиту Романовича Одоевского : «Ово срачицу его пронзинувши в перси его тамо и овамо торгати; той же в таковых абие мучениях скончался». Если трактовать это так, что царь, пронзив сорочку, тыкал Одоевского в грудь, то делал он это острым концом посоха.

Нельзя согласиться с мнением публициста Вячеслава Манягина , который полагает, что встреча царя и его легко одетой невестки – вымысел Поссевино, поскольку «на женскую половину терема не мог проникнуть никакой мужчина, хотя бы он был самым близким родственником». О том, какими были палаты в Александровой слободе, мы не знаем, зато в писцовой книге Коломны 1577–1578 годов содержится описание царского дворца. Это была сложная система разных по своему назначению помещений, соединенных сенями и переходами. Государевых комнат насчитывалось три: передняя, средняя и задняя. Из задней комнаты «сенцы» выводили в переход, который вел к «столчаковой избе» (туалету), а оттуда переходами можно было добраться и до хором царицы. Так же мог выглядеть и дворец в Александровой слободе, только вместо хором царицы стояли хоромы царевича.

Иван Грозный у тела убитого им сына. Худ. В.Г. Шварц. 1864

Дворцовые переходы между покоями, нижняя рубашка, посох-оружие – все эти детали, упомянутые в сочинении папского легата, находят подтверждение. Также достоверно его сообщение о разводах царевича Ивана, совершенных по воле Грозного. Наконец, в различных источниках говорится о враждебном и ревнивом отношении царя к старшему сыну. Например, Московский летописец свидетельствует, что Иван IV «мнети почал на сына своего царевича Ивана Ивановича о желании царства и восхоте поставить ему препону, нарек на великое княжение царя Семиона Бекбулатовича». Кроме того, Давид Бельский – бежавший незадолго до смерти царевича в Речь Посполитую родственник царского любимца Богдана Бельского – сообщал, что царь постоянно ссорился с сыном и бил его палкой. Вот такая ссора и окончилась трагедией. К слову, вражда царя с сыном отразилась и в народных песнях, где сюжет «гнев Ивана Грозного на сына» встречается в разных вариациях.

На основании вышеизложенного вырисовывается однозначная картина: Поссевино, а вслед за ним и Карамзину, можно доверять – царевич действительно погиб от руки отца. Попытки оправдать Грозного наталкиваются на многочисленные свидетельства независимых друг от друга источников о совершенном им преступлении.

Скелеты заговорили?

Между тем в последнее время в арсенале защитников царя появилось еще одно оружие – результаты медико-антропологического исследования останков Ивана Грозного, его сыновей и князя Михаила Скопина-Шуйского , героя Смутного времени. Эти материалы далеко не новы (исследование проводилось в 1963 году), но теперь с ними связывают данные изучения останков великих княгинь и цариц XIV–XVII веков из некрополя Вознесенского монастыря в Московском Кремле, что влечет за собой попытки пересмотра итогов прежней экспертизы.

Весной 1963 года в связи с ремонтными работами в Архангельском соборе Кремля было принято решение вскрыть гробницы Ивана Грозного, его сыновей и Михаила Скопина-Шуйского. Антропологическим исследованием руководил знаменитый археолог и скульптор доктор исторических наук Михаил Герасимов, и в его лаборатории были созданы впечатляющие реконструкции внешности Ивана IV и его сына Федора. К сожалению, черепа царевича Ивана и Скопина-Шуйского оказались практически полностью утрачены и восстановить внешний облик этих исторических деятелей не удалось.

Одновременно с Герасимовым и другими антропологами работали судебные медики. «Учитывая исторические факты и отдельные литературные данные, при исследовании останков Ивана Грозного, его сыновей Ивана и Федора, а также Скопина-Шуйского» экспертам поручили выяснить ряд вопросов. Во-первых, «имеются ли на останках трупов следы каких-либо механических повреждений, а в случае установления их следовало определить характер повреждений и то, каким орудием они нанесены». Иными словами, «при исследовании останков Ивана Ивановича комиссии предстояло подтвердить или отвергнуть достоверность сюжета знаменитой картины художника И.Е. Репина, на которой изображено убийство Иваном Грозным своего сына ударом металлического посоха в область головы». Во-вторых, «вне зависимости от отсутствия или обнаружения механических повреждений не меньший интерес имело выяснение вопроса о возможности отравлений».

ПОССЕВИНО, А ВСЛЕД ЗА НИМ КАРАМЗИНУ И РЕПИНУ, МОЖНО ДОВЕРЯТЬ: ЦАРЕВИЧ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПОГИБ ОТ РУКИ ОТЦА

На костях Ивана IV и его сына Федора никаких механических повреждений обнаружено не было. А относительно царевича Ивана точного ответа эксперты получить не смогли: его череп был разрушен полностью.

Результаты химического исследования также не вызвали особых вопросов у судебных медиков. В заключении они написали: «Найденное в останках, извлеченных из всех четырех саркофагов, количество мышьяка не дает оснований говорить о каких-либо отравлениях соединениями мышьяка. Повышенное количество ртути, обнаруженное в останках Ивана Грозного и Ивана Ивановича, может быть обусловлено применением ртутьсодержащих препаратов с лечебной целью. Следует при этом отметить, что соединения ртути издавна применялись для лечения различных заболеваний. В то же время обнаруженное количество ртути не позволяет полностью исключить возможность острого или хронического отравления ее препаратами».

После этого вопрос о возможном отравлении царя Ивана и его сыновей забыли на целых 40 лет. К этим материалам пришлось обратиться вновь с началом широкомасштабной программы по изучению останков из некрополя Вознесенского монастыря. Выяснилось, что несколько великих княгинь и цариц погибли от яда, причем результаты экспертизы в таких случаях оказались близки к данным, полученным в 1963 году в отношении Грозного и его сыновей. Согласно результатам исследований останков Елены Глинской (матери Ивана Грозного) и Анастасии Романовны (его первой жены), количество мышьяка превысило нормы его естественного содержания в организме в 10 раз – 0,8 мг (на 100 г массы). Обнаруженное количество ртути в волосах царицы Анастасии составило 4,8 мг при норме 0,04 мг.

Однако многие выводы оказываются весьма противоречивыми при рассмотрении вопросов о возможных отравлениях в совокупности и сопоставлении результатов химического анализа с информацией письменных источников.

Так, в останках великих княгинь Евдокии Дмитриевны (жены Дмитрия Донского ) и Софьи Фоминичны (Палеолог, жены Ивана III ) было обнаружено одинаковое количество мышьяка – 0,1–0,3 мг, что превышает показатели содержания мышьяка в останках Дмитрия Шемяки – 0,013–0,21 мг. При этом, согласно сведениям источников, княгини умерли своей смертью, а Шемяка был отравлен. Исследования останков отравленного (о чем уверенно говорят исторические повести эпохи Смуты) Скопина-Шуйского показали незначительное превышение нормы по мышьяку и гораздо меньшее содержание ртути по сравнению с данными экспертизы по царице Марии Нагой , которая умерла во время осады Московского Кремля войсками Второго ополчения, скорее всего, от истощения (вдову Грозного к этому времени забыли, травить ее не имело никакого политического смысла).

Сомнительно выглядит любимая версия «грознофилов», согласно которой вся семья царя Ивана была просто напичкана ядами. Возьмем, к примеру, данные экспертизы по малолетней царской дочери Марии (1551–1552), прожившей всего полтора года: превышение нормы по мышьяку в 47 раз и по ртути в 5 раз! Получается, что у несчастной царевны отравляющих веществ в организме гораздо больше, чем у всех прочих лиц из правящей династии. А уж как можно отравить такими огромными дозами яда ребенка, который в основном питается грудным молоком, это и вовсе загадка! Как, впрочем, и другое: кому помешала маленькая дочь царя?

Таким образом, совершенно очевидно, что вопрос о присутствии отравляющих веществ в останках московских Рюриковичей XIV–XVI веков требует специального изучения. Пока же есть основания утверждать, что наличие ядов, превышающее фоновые показатели, далеко не всегда является признаком отравления.

Трагедия в Александровой слободе

Роковая ссора отца с сыном произошла вечером 9 ноября 1581 года. Эта дата была установлена Н.П. Лихачевым, который обнаружил письмо царя, адресованное боярину Никите Романовичу Юрьеву и дьяку Андрею Щелкалову : «Которого вы дня от нас поехали, и того дни Иван сын разнемогся и нынече конечно болен… и нам для сыновни Ивановы немочи ехати в середу нельзя, и вы б о томъ помыслили, как тому быти, что король гонца своего прислал, а велит делати наскоро, и вы б к нам отписали, как о гонце о королеве быти, а нам, докудова Бог помилует Ивана сына, ехати отсюды невозможно».

19 ноября царевич скончался. Его тело было перевезено в Москву, похоронили Ивана в Архангельском соборе.

Горе Грозного было безграничным. Поссевино писал: «Каждую ночь князь под влиянием скорби (или угрызений совести) поднимался с постели и, хватаясь руками за стены спальни, издавал тяжкие стоны. Спальники с трудом могли уложить его на постель, разостланную на полу (таким образом он затем успокаивался, воспрянув духом и снова овладев собой)».

Царь дал по душе сына огромные вклады не только в Троице-Сергиев, но и в другие монастыри. Богатая милостыня была отправлена на православный Восток. Сыноубийство так потрясло Грозного, что он совершил необычное деяние: приказал составить особые синодики – списки для церковного поминовения людей, казненных по его приказу и лишенных предсмертной исповеди и христианского погребения, – и разослать их по монастырям. Прекратились опалы и казни. Царство грозного самодержца катилось к закату, а вместе с ним и его династия.

Сергей Шокарев,
кандидат исторических наук

Фрагмент картины Ильи Репина «Иван Грозный убивает своего сына»

А сына-то Грозный не убивал!

Увидев в 1885 году в Санкт-Петербурге на выставке новую картину Ильи Репина «Иван Грозный и его сын Иван 16 ноября 1581 года», которая потом стала известна под упрощённым названием «Иван Грозный убивает своего сына», обер-прокурор Святейшего Синода и выдающийся русский мыслитель Константин Петрович Победоносцев был крайне возмущён её сюжетом, в котором вымысел выдавался за факт, и написал императору Александру III: «Нельзя назвать картину исторической, так как этот момент... чисто фантастический».

От чего же умер царевич?

Действительно, факт убийства царём Иоанном Васильевичем Грозным своего сына царевича Иоанна до недавнего времени казался бесспорным, ведь он нашёл отражение даже в школьных учебниках, как одно из свидетельств о якобы существовавшей жестокости Русского Православного Самодержавия. И никто не задумывался, откуда попал этот факт в историческую литературу. Лишь митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн впервые опроверг эту клевету на царя в своей книге «Самодержавие Духа», где доказал, что царевич Иоанн умер от тяжёлой и что в дошедших до нас исторических документах нет и намёка на сыноубийство.

Но что же сообщают документы? В Московском летописце за 7090 год (1581 г. – Н.Ш .) написано: «...преставися царевич Иоанн Иоаннович» . Пискаревский летописец указывает более подробно: «...в 12 час нощи лета 7090 ноября в 17 день... преставление царевича Иоанна Иоанновича» . В Новгородской четвёртой летописи говорится: «Того же (7090) году преставися царевич Иоанн Иоаннович на утрени в Слободе...» Морозовская летопись констатирует: «...не стало царевича Иоанна Иоанновича» . Как видим, об убийстве ни слова . Что же касается фактов, свидетельствующих о смерти царевича Иоанна от отравления, то они вполне обоснованны. В.В. Манягин в книге «Вождь Воинствующей Церкви» (2003) пишет: «По поводу болезни можно сказать определённо – это было отравление сулемой . Смерть, вызванная ею, мучительна, а доза, вызывающая такой исход, не превышает 0,18 грамма» .

Кто же это установил?

«В 1963 году в соборе Московского Кремля, – пишет Манягин, – были вскрыты четыре гробницы: Иоанна Грозного, царевича Иоанна, царя Фёодора Иоанновича и полководца Скопина-Шуйского. При исследовании останков была проверена версия об отравлении царя Иоанна Грозного. Учёные обнаружили, что содержание мышьяка примерно одинаково во всех четырёх скелетах и не превышает нормы. Но в костях царя Иоанна и царевича Иоанна было обнаружено наличие , намного превышающее допустимую норму. Некоторые историки пытались утверждать, что это вовсе не отравление, а последствие лечения сифилиса ртутными мазями. Однако исследования показали, что сифилитических изменений в останках царя и царевича не обнаружено. После того как в 1990-х годах провели исследование захоронений московских великих княгинь и цариц, был выявлен факт отравления той же сулемой матери Иоанна Васильевича, Елены Васильевны Глинской (умерла в 1538 году), и его первой жены Анастасии Романовой (умерла в 1560 году). Это свидетельствует о том, что царская семья на протяжении нескольких десятилетий была жертвой отравителей (см.: Коробов П. «Царская усыпальница». – «Независимая газета», 2000, 26 апреля).

Данные этих исследований позволили утверждать, что царевич Иоанн был отравлен (см. «Итоги», No 37(327), 2002, 17 сентября, с.38-39). Содержание яда в его останках во много раз превышает допустимую норму. Таким образом, советская историческая опровергает версию об убийстве царём Иоанном Васильевичем своего сына».

Миф о сыноубийстве создан иностранцами

Кто же автор клеветы на Ивана Грозного? Имена этого сочинителя и его последователей известны. Их вымыслы – лишь звенья в цепи лживых измышлений о нашем великом прошлом. Митрополит Иоанн считал, что «решающее влияние на становление русоненавистнических убеждений «исторической науки» оказали свидетельства иностранцев». О том же говорил и выдающийся исследователь древности Сергей Парамонов в книге «Откуда ты, Русь?», которую он издал под псевдонимом Сергей Лесной: «Нашу историю писали немцы, которые вообще не знали или плохо знали русский язык» .

Примером того являются лживая норманнская теория, миф о призвании варягов и прочие мифы. На то, что авторами трудов по русской истории являлись , указывал и советский академик Б.А.Рыбаков. Он, в частности, писал: «Во времена бироновщины, когда отстаивать русское начало в чём бы то ни было оказалось очень трудно, в Петербурге, в среде приглашённых из немецких княжеств учёных, родилась идея заимствования государственности славянами у северогерманских племён. Славяне IХ-Х веков были признаны «живущими звериньским образом» (выражение норманнистов), а строителями и создателями государства были объявлены северные разбойничьи отряды варягов-норманнов, нанимавшихся на службу к разным властителям и державших в страхе Северную Европу. Так, под пером Зигфрида Байера , Герарда Миллера и Августа Шлёцера родилась идея норманнизма, которую часто называют норманнской теорией, хотя вся сумма норманнистических высказываний за 2 столетия не даёт права на наименование норманнизма не только теорией, но даже гипотезой, так как здесь нет ни анализа источников, ни обзора всех известных фактов…»

Казалось бы, речь идёт об эпохе, не относящейся к теме. Но если не понимать стремление Запада исказить правду о нашем великом прошлом, трудно поверить и в то, что написанное об Иоанне Грозном иноземцами – обычная ложь. Можно привести тысячи примеров извращения истории нашего государства западными историками. Но особенно злостным нападкам подверглась эпоха Грозного.

«С «лёгкой руки» Карамзина стало признаком хорошего тона обильно мазать эту эпоху чёрной краской, – писал . – Даже самые консервативные историки-марксисты считали своим долгом отдать дань русофобской риторике, говоря о «дикости», «свирепости», «невежестве», «терроре» как о само собой разумеющихся чертах эпохи». Причём доказательствами якобы имевших место ужасов той эпохи для историков явились не свидетельства очевидцев, не архивные данные, не показания придворных, записанные и сохранённые архивами, а клеветнические измышления западных посланников . Миф о сыноубийстве и другие лживые мифы были необходимы не только для того, чтобы выставить царя в глазах потомков кровожадным тираном, но и доказать западному миру, к тому времени «прославившемуся» ужасами инквизиции , что в России порядки не лучше.

«Начиная с Карамзина, – писал митрополит Иоанн, – русские историки воспроизводили в своих сочинениях всю ту мерзость и грязь, которыми обливали Россию заграничные «гости», и творческое «наследие» таких, как Штаден и Поссевин, долгое время воспринималось в качестве свидетельства о жизни и нравах русского Народа…»

То же самое говорит и А. Гулевич в книге «Царская власть и революция»: «Национальная история пишется обыкновенно друзьями. История России писалась её врагами».

Но кто же первый оклеветал одного из величайших русских самодержцев? Вот эти строки, которые сочинил Антоний Поссевин (папский шпион), подхватил Генрих Штаден (германский шпион) и процитировал слишком доверчивый (?) Карамзин : «Царевич, исполненный ревности благородной, пришел к отцу и требовал, чтобы он послал его с войском изгнать неприятеля, освободить Псков, восстановить честь России. Иоанн в волнении гнева закричал: «Мятежник! Ты вместе с боярами хочешь свергнуть меня с престола», – и поднял руку. Борис Годунов хотел удержать её: Царь дал ему несколько острым жезлом своим и сильно ударил им царевича в голову. Сей несчастный упал, обливаясь кровью!»

Монах-иезуит Антоний Поссевин приехал в Москву в 1581 году, чтобы послужить посредником в переговорах русского царя с польским королём Стефаном Баторием, вторгшимся в ходе Ливонской войны в русские земли. Будучи легатом папы Григория XIII, Поссевин надеялся с помощью иезуитов добиться уступок от Иоанна IV, пользуясь сложным внешнеполитическим положением Руси. Его целью было вовсе не примирение враждующих, а подчинение Русской Церкви папскому престолу... Католическая церковь, потеряв надежду сломить Русскую Державу и открыто, путём крестовых походов, и тайно, с помощью ересей, стремилась теперь добиться этого обманом, обещая Иоанну Грозному, в случае, если он предаст истинную веру, приобретение территорий, принадлежавших ранее Византии.

«Но надежды папы и старания Поссевина не увенчались успехом, – писал М.В. Толстой в «Истории Русской Церкви». – Иоанн Васильевич оказал всю природную гибкость ума своего, ловкость и благоразумие, которым и сам иезуит должен был отдать справедливость, отринул домогательства о позволении строить на латинские церкви, отклонил споры о вере и соединении Церквей на основании правил Флорентийского собора и не увлёкся мечтательным обещанием приобретения всей империи Византийской, утраченной греками будто бы за отступление от Рима».

Флорентийская уния, иными словами, соглашение об объединении православной и католической церквей, была подписана в 1439 году во Флоренции. Эта уния явилась очередной попыткой Рима распространить католичество силой . В ответ на нее в 1448 году собор епископов в Москве объявил автокефальной, то есть независимой от константинопольского патриарха.

Комментируя М.В. Толстого, митрополит Иоанн писал: «Известный историк Русской Церкви мог бы добавить, что происки Рима в отношении России имеют многовековую историю, что провал миссии сделал Поссевина личным врагом царя, что само слово «иезуит», из-за бессовестности и беспринципности членов ордена, давно сделалось именем нарицательным, что сам легат приехал в уже через несколько месяцев после смерти царевича и ни при каких обстоятельствах не мог быть свидетелем происшедшего» .

Иоанн Васильевич ответил иезуиту твёрдо и грозно: «Ты говоришь, Антоний, что ваша вера римская – одна с греческою вера? И мы носим веру истинно христианскую, но не греческую. Греки нам не евангелие. У нас не греческая, а Русская вера» . Миссия потерпела полный провал, и взбешённый Поссевин, по злобе своей, сочинил миф о том, что Иоанн Грозный в порыве гнева убил своего сына и наследника престола царевича Иоанна Иоанновича.

«Поссевин говорит, – пишет митрополит Иоанн, – что царь рассердился на свою невестку, жену царевича, и во время вспыхнувшей ссоры убил его. Нелепость версии (уже с момента возникновения) была так очевидна, что потребовалось «облагородить» рассказ, найти более «достоверный» повод и «мотив убийства». Так появилась другая сказка – о том, что царевич возглавил политическую оппозицию курсу отца на переговорах с Баторием о заключении мира и был убит царём по подозрению в причастности к боярскому . Обе версии совершенно голословны и бездоказательны . На их достоверность невозможно найти и намёки во всей массе дошедших до нас документов и актов, относящихся к тому времени.

А вот сведения о «естественной» смерти царевича Ивана имеют под собой документальную основу. Ещё в 1570 году болезненный и благочестивый царевич, благоговейно страшась тягот предстоявшего ему царского служения, пожаловал в Кирилло-Белозерский монастырь огромный по тем временам вклад в тысячу рублей. Предпочитая мирской славе монашеский подвиг, он сопроводил вклад условием, чтобы «ино похочет постричися, царевича князя Ивана постригли за тот вклад, а если, по грехам, царевича не станет, то и поминати».

Косвенно свидетельствует о смерти Ивана не от удара посоха и то, что в «доработанной» версии о сыноубийстве смерть его последовала не мгновенно после «рокового удара», а через четыре дня, в Александровской слободе. Впоследствии стало ясно, почему царевич угасал четыре дня – это было вызвано отравлением сулемой .

Подхватил и развил версию о «сыноубийстве» и ещё один проходимец – немец Генрих Штаден , прибывший в с задачами разведывательного характера. Штаден написал клеветнические записки, которые Карамзин посчитал за правдивые и которые были разоблачены советскими историками. К примеру, И.И. Полосин назвал их «повестью душегубства, разбоя, татьбы с поличным», причём отличающейся «неподражаемым цинизмом». По словам другого советского историка, С.Б. Веселовского, «они представляли собой бессвязный рассказ едва грамотного, необразованного и некультурного авантюриста, содержащий много хвастовства и лжи…»

Вернувшись в , Штаден изложил проект завоевания Московии, предлагая уничтожить все церкви и монастыри, разгромить и упразднить православную веру, а затем превратить русских людей в рабов. Вот чьими данными пользовались многие русские историки, описывая в своих сочинениях эпоху Иоанна Грозного.

Русский философ Иван Александрович Ильин предупреждал, что «в мире есть народы, государства, правительства, церковные центры, закулисные организации и отдельные люди – враждебные , особенно Православной России, тем более императорской и нерасчленённой России. Подобно тому, как есть «англофобы», «германофобы», «японофобы» – так мир изобилует «русофобами», врагами национальной России, обещающими себе от её крушения, унижения и ослабления всяческий успех... Поэтому, с кем бы мы ни говорили, к кому бы мы ни обращались, мы должны зорко и трезво измерять его мерилом его симпатий и намерений в отношении к единой, национальной России и не ждать: от завоевателя – спасения, от расчленителя – помощи, от религиозного совратителя – сочувствия и понимания, от погубителя – благожелательства, от клеветника – правды. Политика есть искусство узнавать и обезвреживать врага …»…

Был ли Иоанн Грозный жестоким?

Инструктируя создателей фильма «Иван Грозный» режиссёра Эйзенштейна и исполнителя роли царя – Черкасова, сказал: «Иоанн Грозный был очень жёстким. Показывать, что он был жёстким, можно. Но нужно показать, почему нужно быть жёстким. Одна из ошибок Иоанна Грозного состояла в том, что он не уничтожил пять крупных феодальных семейств. Если он эти пять крупных семейств уничтожил бы, то вообще не было бы Смутного времени…»

Иоанна Грозного называли тираном, приписывали ему непомерные жестокости, а между тем, Сталин, который внимательно изучил политику царя, сделал вывод, что тот даже проявил излишнюю мягкость к враждебным боярским семействам, помиловав их и тем самым, позволил ввергнуть Россию в Смутное время, унёсшее почти половину населения Московии. Между тем, факты опровергают жестокость царя и бесчеловечность опричного «террора».

Н. Скуратов в статье « – взгляд на время царствования с точки зрения укрепления государства Российского» пишет: «Обычному, несведущему в истории человеку, который не прочь иногда посмотреть фильмы и почитать газету, может показаться, что опричники Иоанна Грозного перебили половину населения страны. Между тем, число жертв политических репрессий 50-летнего царствования хорошо известно по достоверным историческим источникам. Подавляющее большинство погибших названо в них поимённо ... казнённые принадлежали к высшим сословиям и были виновны во вполне реальных, а не в мифических и изменах... Почти все они ранее бывали прощаемы под крёстные целовальные клятвы, то есть являлись клятвопреступниками, политическими рецидивистами» .

Манягин отмечает, что такой же точки зрения придерживались митрополит Иоанн и историк Р.Г. Скрынников, которые указали, что за 50 лет правления Грозного царя к смертной казни были приговорены не более 4-5 тысяч человек. Но из этой цифры надо убрать казнённых бояр до 1547 года, то есть до венчания Иоанна Васильевича на царство. Не может же он отвечать за взаимные убийства различных боярских кланов, рвавшихся к власти.

Манягин пишет: «Во времена царствования Иоанна IV смертной казнью карали за: убийство, изнасилование, содомию, поджог жилого дома с людьми, ограбление храма, государственную измену. Для сравнения: во время правления царя Алексея Михайловича смертной казнью карались уже 80 видов преступлений, а при Петре I – более 120! Каждый смертный приговор при Иоанне IV выносился только в Москве и утверждался лично царём» .

Власть православного царя Иоанна Васильевича была много мягче, нежели в Европе , о чём Манягин говорит следующее: «В том же XVI веке в других государствах правительства совершали действительно чудовищные беззакония. В 1572 году во время Варфоломеевской ночи во перебито свыше 80 тысяч протестантов. В Англии за первую половину XVI века было повешено только за бродяжничество 70 тысяч человек. В Германии при подавлении крестьянского восстания 1525 года казнили более 100 тысяч человек. Герцог Альба уничтожил при взятии Антверпена 8 тысяч и в Гарлеме 20 тысяч человек, а всего в испанцы убили около 100 тысяч человек» .

Итак, в «просвещённой» и «милосердной» Европе примерно за тот же период казнили более 378 тысяч человек , большей частью безвинных, а в России при Иоанне Грозном за конкретные тяжкие преступления были казнены 4-5 тысяч . Почему же Грозный царь-тиран, а европейцы – само милосердие?

За время царствования Иоанна Грозного прирост населения составил 30-50% , за время правления убыль населения составила 40%. Поэтому царь Грозный – тиран, а Пётр – Великий. Теперь мы видим, сколь точно определение И.Л. Солоневича: «Русский историк является специалистом по извращению истории России» .

Говоря о казнях, не следует забывать, что именно «не уничтоженное» боярское семейство Шуйских было одним из тех семейств, что толкнули Россию к Смутному времени… Это было началом разрушения Самодержавия, построенного династией . И разрушение это стало результатом не жестокости, а, напротив, чрезвычайного милосердия Иоанна Грозного.

Опубликовал: , посмотрело: 47 654 | Благодарностей: 17 |
Факт убийства царем Иоанном Васильевичем Грозным своего сына царевича Иоанна до недавнего времени казался бесспорным, ведь он нашел отражение даже в школьных учебниках как одно из свидетельств о якобы особой жестокости русского самодержавия. И никто не задумывался, откуда попал этот факт в историческую литературу. Но что же сообщают документы? Поиску ответа посвящен материал российского публициста и историка полковника запаса Николая Шахмагонова.

От чего умер царевич

Увидев в 1885 году в Санкт-Петербурге на выставке новую картину Ильи Репина «Иван Грозный и его сын Иван 16 ноября 1581 года», которая потом стала известна под упрощенным названием «Иван Грозный убивает своего сына», обер-прокурор Святейшего Синода и русский мыслитель Константин Петрович Победоносцев был крайне возмущен ее сюжетом, в котором вымысел выдавался за факт, и написал императору Александру III: «Нельзя назвать картину исторической, так как этот момент... чисто фантастический».

Между тем факт убийства царем Иоанном Васильевичем Грозным своего сына царевича Иоанна до недавнего времени казался бесспорным. И никто не задумывался, откуда попал этот факт в историческую литературу. Лишь митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн впервые опроверг эту клевету на царя в своей книге «Самодержавие Духа», где доказал, что царевич Иоанн умер от тяжелой болезни и что в дошедших до нас исторических документах нет и намека на сыноубийство.

Что же сообщают документы? В Московском летописце за 7090 (1581) год написано: «...преставися царевич Иоанн Иоаннович». Пискаревский летописец указывает более подробно: «в 12 час нощи лета 7090 ноября в 17 день... преставление царевича Иоанна Иоанновича». В Новгородской четвертой летописи говорится: «Того же (7090) году преставися царевич Иоанн Иоаннович на утрени в Слободе...» Морозовская летопись констатирует: «... не стало царевича Иоанна Иоанновича». Как видим, об убийстве ни слова.

Что же касается фактов, свидетельствующих о смерти царевича Иоанна от отравления, то они вполне обоснованны. В.В. Манягин в книге «Вождь воинствующей Церкви» (2003) пишет: «По поводу болезни можно сказать определенно – это было отравление сулемой. Смерть, вызванная ею, мучительна, а доза, вызывающая такой исход, не превышает 0,18 грамма». Кто же это установил?

«В 1963 году в Архангельском соборе Московского Кремля, – пишет Манягин, – были вскрыты четыре гробницы: Иоанна Грозного, царевича Иоанна, царя Феодора Иоанновича и полководца Скопина-Шуйского. При исследовании останков была проверена версия об отравлении царя Иоанна Грозного. Ученые обнаружили, что содержание мышьяка примерно одинаково во всех четырех скелетах и не превышает нормы. Но в костях царя Иоанна и царевича Иоанна было обнаружено наличие ртути, намного превышающее допустимую норму. Некоторые историки пытались утверждать, что это вовсе не отравление, а последствие лечения сифилиса ртутными мазями. Однако исследования показали, что сифилитических изменений в останках царя и царевича не обнаружено. Не были обнаружены в останках царевича и повреждения, которые он мог бы получить от удара отцовским посохом. После того как в 1990-х годах провели исследование захоронений московских великих княгинь и цариц, был выявлен факт отравления той же сулемой матери Иоанна Васильевича Елены Васильевны Глинской (умерла в 1538 году) и его первой жены Анастасии Романовой (умерла в 1560 году)».

Царская семья на протяжении нескольких десятилетий была жертвой отравителей. Среди преднамеренно убитых – царевич Иоанн. Содержание яда в его останках во много раз превышает допустимую норму.

«История России писалась ее врагами»

О том же говорил и выдающийся исследователь древности Сергей Парамонов в книге «Откуда ты, Русь?», которую он издал под псевдонимом Сергей Лесной: «Нашу историю писали немцы, которые вообще не знали или плохо знали русский язык». Примером того – лживая норманнская теория, миф о призвании варягов и прочие мифы.

На то, что авторами трудов по русской истории являлись иноземцы, обращал внимание и советский академик Б.А. Рыбаков. Он, в частности, писал: «Во времена бироновщины, когда отстаивать русское начало в чем бы то ни было оказалось очень трудно, в Петербурге, в среде приглашенных из немецких княжеств ученых, родилась идея заимствования государственности славянами у северогерманских племен. Славяне IХ-Х веков были признаны «живущими звериньским образом» (выражение норманнистов), а строителями и создателями государства были объявлены северные разбойничьи отряды варягов-норманнов, нанимавшихся на службу к разным властителям и державших в страхе Северную Европу.

Так, под пером Зигфрида Байера, Герарда Миллера и Августа Шлецера родилась идея норманнизма, которую часто называют норманнской теорией, хотя вся сумма норманнистических высказываний за два столетия не дает права на наименование норманнизма не только теорией, но даже гипотезой, так как здесь нет ни анализа источников, ни обзора всех известных фактов».

Казалось бы, речь идет об эпохе, не относящейся к нашей теме. Но если не понимать стремления Запада исказить правду о нашем великом прошлом, трудно поверить и в то, что написанное об Иоанне Грозном иноземцами – обычная ложь.

«С легкой руки Карамзина стало признаком хорошего тона обильно мазать эту эпоху черной краской, – писал митрополит Иоанн. – Даже самые консервативные историки-марксисты считали своим долгом отдать дань русофобской риторике, говоря о «дикости», «свирепости», «невежестве», «терроре» как о само собой разумеющихся чертах эпохи».

Причем доказательствами якобы имевших место ужасов той эпохи московской Руси для историков явились не свидетельства очевидцев, не архивные данные, не показания придворных, записанные и сохраненные архивами, а клеветнические измышления западных посланников. Миф о сыноубийстве и другие лживые мифы были необходимы не только для того, чтобы выставить царя в глазах потомков кровожадным тираном, но и доказать западному миру, к тому времени «прославившемуся» ужасами инквизиции, что в Московии порядки не лучше.

То же самое говорит и А. Гулевич в книге «Царская власть и революция»: «Национальная история пишется обыкновенно друзьями. История России писалась ее врагами».

Кто же автор клеветы?

Но кто же первый оклеветал одного из величайших русских самодержцев? Вот эти строки, которые сочинил Антоний Поссевин, подхватил Генрих Штаден и процитировал слишком доверчивый (?) Карамзин: «Царевич, исполненный ревности благородной, пришел к отцу и требовал, чтобы он послал его с войском изгнать неприятеля, освободить Псков, восстановить честь России. Иоанн в волнении гнева закричал: «Мятежник! Ты вместе с боярами хочешь свергнуть меня с престола», – и поднял руку. Борис Годунов хотел удержать ее. Царь дал ему несколько ран острым жезлом своим и сильно ударил им царевича в голову. Сей несчастный упал, обливаясь кровью!»

Монах-иезуит Антоний Поссевин приехал в Москву в 1581 году, чтобы послужить посредником в переговорах русского царя с польским королем Стефаном Баторием, вторгшимся в ходе Ливонской войны в русские земли. Будучи легатом папы Григория XIII, Поссевин надеялся с помощью иезуитов добиться уступок от Иоанна IV, пользуясь сложным внешнеполитическим положением Руси. Его целью было вовсе не примирение враждующих, а подчинение Русской Церкви папскому престолу. Католическая церковь обещала Иоанну Грозному в случае, если он согласится, приобретение территорий, принадлежавших ранее Византии.

«Но надежды папы и старания Поссевина не увенчались успехом, – писал М.В. Толстой в «Истории Русской Церкви». – Иоанн Васильевич показал всю природную гибкость ума своего, ловкость и благоразумие, которым и сам иезуит должен был отдать справедливость, отринул домогательства о позволении строить на Руси латинские церкви, отклонил споры о вере и соединении Церквей на основании правил Флорентийского собора и не увлекся мечтательным обещанием приобретения всей империи Византийской, утраченной греками будто бы за отступление от Рима».

Комментируя М.В. Толстого, митрополит Иоанн писал: «Известный историк Русской Церкви мог бы добавить, что происки Рима в отношении России имеют многовековую историю, что провал миссии сделал Поссевина личным врагом царя, что само слово «иезуит» из-за бессовестности и беспринципности членов ордена давно сделалось именем нарицательным, что сам легат приехал в Москву уже через несколько месяцев после смерти царевича и ни при каких обстоятельствах не мог быть свидетелем происшедшего».

Миссия потерпела полный провал, и взбешенный Поссевин по злобе своей и злому умыслу сочинил миф о том, что Иоанн Грозный в порыве гнева убил своего сына и наследника престола царевича Иоанна Иоанновича. «Поссевин говорит, – пишет митрополит Иоанн, – что царь рассердился на свою невестку, жену царевича, и во время вспыхнувшей ссоры убил его. Нелепость версии (уже с момента возникновения) была так очевидна, что потребовалось «облагородить» рассказ, найти более «достоверный» повод и «мотив убийства».

Так появилась другая сказка – о том, что царевич возглавил политическую оппозицию курсу отца на переговорах с Баторием о заключении мира и был убит царем по подозрению в причастности к боярскому заговору. Обе версии совершенно голословны и бездоказательны.

Косвенно свидетельствует о смерти Ивана не от удара посоха и то, что в «доработанной» версии о сыноубийстве смерть его последовала не мгновенно после «рокового удара», а через четыре дня в Александровской слободе. Впоследствии стало ясно, почему царевич угасал четыре дня – это было вызвано отравлением сулемой.

Подхватил версию о «сыноубийстве» еще один проходимец, побывавший в Москве, – немец Генрих Штаден. Он написал клеветнические записки, которые Карамзин посчитал за правдивые (позднее немца изобличили во лжи советские историки И.И. Полосин и С.Б. Веселовский). Вернувшись в Германию, Штаден изложил проект завоевания Московии, предлагая уничтожить церкви и монастыри, упразднить православную веру, а затем превратить жителей в рабов. Вот чьими данными пользовались российские историки, описывая в своих сочинениях эпоху Иоанна IV.

Почему вдруг подверглись клевете именно Иоанн Грозный и время его царствования? Ответ прост: сильная Россия Западу страшна. Не имея возможности уничтожить Русь военным путем, Запад прибег к клевете и шельмованию с целью подрыва авторитета верховной государственной власти в России.

Наш историк Иван Егорович Забелин писал: «Всем известно, что древние, в особенности греки и римляне, умели воспитывать героев... Это умение заключалось лишь в том, что они умели изображать в своей истории лучших передовых своих деятелей не только в исторической, но и в поэтической правде. Они умели ценить заслуги героев, умели различать золотую правду и истину этих заслуг от житейской лжи и грязи, в которой каждый человек необходимо проживает и всегда больше или меньше марается. Они умели отличать в этих заслугах не только реальную и, так сказать, полезную их сущность, но и сущность идеальную, то есть историческую идею исполненного дела и подвига, что необходимо и возвышало характер героя до степени идеала».

О наших же историках Забелин с сожалением сказал: «Как известно, мы очень усердно только отрицаем и обличаем нашу историю и о каких-либо характерах и идеалах не смеем и помышлять. Идеального в своей истории мы не допускаем... Вся наша история есть темное царство невежества, варварства, суесвятства, рабства и так дальше...»

В чем ошибка государя?

Инструктируя создателей фильма «Иван Грозный» режиссера Эйзенштейна и исполнителя роли царя Черкасова, Сталин сказал: «Иоанн Грозный был очень жестким. Показывать, что он был жестким, можно. Но нужно показать, почему нужно быть жестким. Одна из ошибок Иоанна Грозного состояла в том, что он не уничтожил пять крупных феодальных семейств. Если он эти пять крупных семейств уничтожил бы, то вообще не было бы Смутного времени».

Иоанна Грозного называли тираном, приписывали ему непомерные жестокости, а между тем Сталин, который внимательно изучил политику царя, сделал вывод, что тот даже проявил излишнюю мягкость к враждебным боярским семействам, помиловав их, и тем самым позволил ввергнуть Россию в Смутное время, унесшее почти половину населения Московии.

Между тем факты опровергают жестокость царя и бесчеловечность опричного «террора». Н.Скуратов в статье «Иван Грозный – взгляд на время царствования с точки зрения укрепления государства Российского» пишет: «Обычному, несведущему в истории человеку, который не прочь иногда посмотреть фильмы и почитать газету, может показаться, что опричники Иоанна Грозного перебили половину населения страны. Между тем число жертв политических репрессий 50-летнего царствования хорошо известно по достоверным историческим источникам. Подавляющее большинство погибших названо в них поименно... казненные принадлежали к высшим сословиям и были виновны во вполне реальных, а не в мифических заговорах и изменах... Почти все они ранее бывали прощаемы под крестные целовальные клятвы, то есть являлись клятвопреступниками, политическими рецидивистами».

Манягин отмечает, что такой же точки зрения придерживались митрополит Иоанн и историк Р.Г. Скрынников, которые указали, что за 50 лет правления «грозного царя» к смертной казни были приговорены не более 4-5 тысяч человек. Но из этой цифры надо убрать казненных бояр до 1547 года, то есть до венчания Иоанна Васильевича на царство. Не может же он отвечать за взаимные убийства различных боярских кланов, рвавшихся к власти.

Манягин пишет: «Во времена царствования Иоанна IV смертной казнью карали за убийство, изнасилование, содомию, похищение людей, поджог жилого дома с людьми, ограбление храма, государственную измену. Для сравнения: во время правления царя Алексея Михайловича смертной казнью карались уже 80 видов преступлений, а при Петре I – более 120. Каждый смертный приговор при Иоанне IV выносился только в Москве и утверждался лично царем».

Власть православного царя Иоанна Васильевича была много мягче, нежели в Европе. В 1572 году во время Варфоломеевской ночи во Франции было перебито свыше 80 тысяч протестантов. В Англии за первую половину XVI века было повешено только за бродяжничество 70 тысяч человек. В Германии при подавлении крестьянского восстания 1525 года казнили более 100 тысяч человек...

Почему же Грозный – царь-тиран, а европейцы – само милосердие? За время царствования Иоанна Грозного прирост населения составил 30-50 процентов, за время правления Петра I убыль населения составила 40 процентов. «Поэтому» царь Грозный – тиран, а Петр – Великий (только для кого?).

Говоря о казнях, не следует забывать, что именно неуничтоженное боярское семейство Шуйских было одним из тех семейств, что толкнули Россию к Смутному времени. Именно со времени правления Василия Шуйского была нарушена православная вертикаль власти. Начиная с правления Иоанна III было установлено, что царь присягает Богу, а народ присягает царю как помазаннику Божиему. Но Шуйский дал клятву не Богу – он принес подкрестную клятву боярской верхушке. Это было началом разрушения Самодержавия. И разрушение это стало результатом не жестокости, а чрезвычайного милосердия Иоанна Грозного. В «благодарность» за милосердие царя отравили сулемой...

На снимке: Реконструкция внешнего вида Ивана IV по черепу, выполненная профессором М. Герасимовым.

О том, что царь Иван Васильевич убил своего собственного сына, известно всем еще со школьной скамьи. Да и картину Репина с одноименным названием, наверное, видели многие. Однако вполне возможно, что царь никогда не поднимал руку на своего отпрыска Иоанна.

А был ли мотив?

Сыщики говорят, что практически каждое преступление имеет мотив. Был он и у Ивана Грозного. Однако ни один из выдвинутых историками мотивов не выдерживает никакой критики.

Еще Карамзин утверждал, что между царем и его сыном были политические разногласия. Якобы цесаревич потребовал от отца, чтобы тот изгнал врагов российских из Пскова. Однако Иван Грозный посчитал, что отпрыск хочет свергнуть его с престола и ударил его жезлом. Вот только первым эту версию озвучил Антонио Поссевино, который являлся папским легатом, а потому просто не мог быть независимым свидетелем этой трагедии.

Тем более что именно Поссевино являлся автором и абсолютно другой версии, согласно которой отец убил своего сына на бытовой почве. Поссевино утверждал, что беременная жена цесаревича Елена вышла из своих покоев в распахнутой одежде. Грозный сделал ей замечание и наградил парой пощечин. Женщина не устояла на ногах и упала, вследствие чего потеряла ребенка. Сын пришел к отцу и назвал его виновником произошедшего. Тот вспылил и ударил Иоанна.

К тому же никто из историков не скажет, что Иван Грозный совершил убийство намеренно. Скорее, они согласятся с тем, что царь находился в состоянии аффекта. Однако время для того, чтобы одуматься, у него все же было. Дело в том, что когда Иван Грозный в первый раз замахнулся жезлом, его остановил Борис Годунов.

Не стоит также забывать и о том, что Иоанн Иоаннович был любимым сыном царя, его надеждой, единственным на то время наследником, так как другой его сын – Федор - пока не годился для того, чтобы стать главой государства.

Что говорят летописи?

Никаких упоминаний о том, что Иван Грозный убил своего сына, в летописях тоже не нашлось. Новгородские, московские и многие другие летописцы одинаково освещают смерть цесаревича:«Преставися Иоанн Иоаннович». Ни в одном документе не нашлось даже намека на криминальную версию смерти.

Убийство или болезнь?

В 1885 году писатель и историк Победоносцев, увидев полотно Рреина, возмутился и отправил императору Александру III сообщение о том, что данную картину ни в коем случае нельзя отнести к историческим, так как «этот момент (имеется в виду, момент убийства) чисто фантастический».

Поставил под сомнение это убийство и митрополит Иоанн. В своем труде «Самодержавие Духа» он утверждал, что цесаревич скончался от тяжелой болезни. Причем митрополит также упоминал об отсутствии в летописях каких-либо сведений о свершившемся преступлении.

Журналист Манягин в своей работе «Вождь воинствующей Церкви» также утверждает, что цесаревич умер от физического недуга. Правда, недуг этот был вызван не чем иным, как отравляющим веществом.

Эксгумация тел

В своей книге Манягин пишет о том, что в 1963 году в Кремле вскрыли могилы царских особ и их приближенных. Среди них были и могилы Ивана Грозного и его сыновей. В результате скрупулезного исследования останков выяснилось, что кости цесаревича Иоанна содержат ртуть. Ее количество в несколько раз превышало норму. Некоторые ученые предположили, что данный факт является следствием втирания ртутных мазей, которые в те времена активно использовались для лечения сифилиса. Однако и эта версия рассыпалась, когда анализ показал отсутствие признаков этого заболевания у наследника.

Увидев в 1885 году в Санкт-Петербурге на выставке новую картину Ильи Репина «Иван Грозный и его сын Иван 16 ноября 1581 года», которая потом стала известна под упрощенным названием «Иван Грозный убивает своего сына», обер-прокурор Святейшего Синода и выдающийся русский мыслитель Константин Петрович Победоносцев был крайне возмущен ее сюжетом, в котором вымысел выдавался за факт, и написал императору Александру III: «Нельзя назвать картину исторической, так как этот момент… чисто фантастический».

ОТЧЕГО ЖЕ УМЕР ЦАРЕВИЧ?

Действительно, факт убийства царем Иоанном Васильевичем Грозным своего сына царевича Иоанна до недавнего времени казался бесспорным, ведь он нашел отражение даже в школьных учебниках, как одно из свидетельств о якобы существовавшей жестокости Русского Православного Самодержавия. И никто не задумывался, откуда попал этот факт в историческую литературу. Лишь митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн впервые опроверг эту клевету на царя в своей книге «Самодержавие Духа», где доказал, что царевич Иоанн умер от тяжелой болезни и что в дошедших до нас исторических документах нет и намека на сыноубийство.

Но что же сообщают документы?

В Московском летописце за 7090 (1581 .- Н.Ш.) год написано: «…преставися царевич Иоанн Иоаннович».

Пискаревский летописец указывает более подробно: «… в 12 час нощи лета 7090 ноября в 17 день… преставление царевича Иоанна Иоанновича».

В Новгородской четвертой летописи говорится: «Того же (7090) году преставися царевич Иоанн Иоаннович на утрени в Слободе…»

Морозовская летопись констатирует: «… не стало царевича Иоанна Иоанновича».

Как видим, об убийстве ни слова.

Что же касается фактов, свидетельствующих о смерти царевича Иоанна от отравления, то они вполне обоснованны.

В.В. Манягин в книге «Вождь Воинствующей Церкви» (2003) пишет: «По поводу болезни можно сказать определенно — это было отравление сулемой. Смерть, вызванная ею, мучительна, а доза, вызывающая такой исход, не превышает 0,18 грамма».

Кто же это установил?

«В 1963 году в Архангельском соборе Московского Кремля, — пишет Манягин, — были вскрыты четыре гробницы: Иоанна Грозного, царевича Иоанна, царя Феодора Иоанновича и полководца Скопина-Шуйского.

При исследовании останков была проверена версия об отравлении царя Иоанна Грозного.

Ученые обнаружили, что содержание мышьяка примерно одинаково во всех четырех скелетах и не превышает нормы. Но в костях царя Иоанна и царевича Иоанна было обнаружено наличие ртути, намного превышающее допустимую норму.

Некоторые историки пытались утверждать, что это вовсе не отравление, а последствие лечения сифилиса ртутными мазями. Однако исследования показали, что сифилитических изменений в останках царя и царевича не обнаружено.

После того как в 1990-х годах провели исследование захоронений московских великих княгинь и цариц, был выявлен факт отравления той же сулемой матери Иоанна Васильевича, Елены Васильевны Глинской (умерла в 1538 году), и его первой жены Анастасии Романовой (умерла в 1560 году).

Это свидетельствует о том, что царская семья на протяжении нескольких десятилетий была жертвой отравителей.

Данные этих исследований позволили утверждать, что царевич Иоанн был отравлен. Содержание яда в его останках во много раз превышает допустимую норму. Таким образом, советская историческая наука опровергает версию об убийстве царем Иоанном Васильевичем своего сына».

МИФ О СЫНОУБИЙСТВЕ СОЗДАН ИНОСТРАНЦАМИ

Иван Грозный у тела убитого им сына. Худ. Шварц В.Г. 1864

Кто же автор клеветы на Ивана Грозного? Имена этого сочинителя и его последователей известны. Их вымыслы — лишь звенья в цепи лживых измышлений о нашем великом прошлом.Митрополит Иоанн считал, что «решающее влияние на становление русоненавистнических убеждений «исторической науки» оказали свидетельства иностранцев». О том же говорил и выдающийся исследователь древности Сергей Парамонов в книге «Откуда ты, Русь?», которую он издал под псевдонимом Сергей Лесной:

«Нашу историю писали немцы, которые вообще не знали или плохо знали русский язык». Примером того являются лживая норманнская теория, миф о призвании варягов и прочие мифы.

«Во времена бироновщины, когда отстаивать русское начало в чем бы то ни было оказалось очень трудно, в Петербурге, в среде приглашенных из немецких княжеств ученых, родилась идея заимствования государственности славянами у северогерманских племен. Славяне IХ-Х веков были признаны «живущими звериньским образом» (выражение норманнистов), а строителями и создателями государства были объявлены северные разбойничьи отряды варягов-норманнов, нанимавшихся на службу к разным властителям и державших в страхе Северную Европу.

Казалось бы, речь идет об эпохе, не относящейся к теме. Но если не понимать стремление Запада исказить правду о нашем великом прошлом, трудно поверить и в то, что написанное об Иоанне Грозном иноземцами — обычная ложь.

Можно привести тысячи примеров извращения истории нашего государства западными историками.

Но особенно злостным нападкам подверглась эпоха Грозного.

«С «легкой руки» Карамзина стало признаком хорошего тона обильно мазать эту эпоху черной краской, — писал митрополит Иоанн. — Даже самые консервативные историки-марксисты считали своим долгом отдать дань русофобской риторике, говоря о «дикости», «свирепости», «невежестве», «терроре» как о само собой разумеющихся чертах эпохи». Причем доказательствами якобы имевших место ужасов той эпохи для историков явились не свидетельства очевидцев, не архивные данные, не показания придворных, записанные и сохраненные архивами, а клеветнические измышления западных посланников.

Миф о сыноубийстве и другие лживые мифы были необходимы не только для того, чтобы выставить царя в глазах потомков кровожадным тираном, но и доказать западному миру, к тому времени «прославившемуся» ужасами инквизиции, что в России порядки не лучше.

«Начиная с Карамзина, — писал митрополит Иоанн, — русские историки воспроизводили в своих сочинениях всю ту мерзость и грязь, которыми обливали Россию заграничные «гости», и творческое «наследие» таких, как Штаден и Поссевин, долгое время воспринималось в качестве свидетельства о жизни и нравах русского народа».

Но кто же первый оклеветал одного из величайших русских самодержцев?

Вот эти строки, которые сочинил Антоний Поссевин (папский шпион), подхватил Генрих Штаден (германский шпион) и процитировал слишком доверчивый (?) Карамзин:

«Царевич, исполненный ревности благородной, пришел к отцу и требовал, чтобы он послал его с войском изгнать неприятеля, освободить Псков, восстановить честь России. Иоанн в волнении гнева закричал: «Мятежник! Ты вместе с боярами хочешь свергнуть меня с престола», — и поднял руку. Борис Годунов хотел удержать ее: Царь дал ему несколько ран острым жезлом своим и сильно ударил им царевича в голову. Сей несчастный упал, обливаясь кровью!»

Католическая церковь, потеряв надежду сломить Русскую Державу и Православную Русскую Церковь открыто, путем крестовых походов, и тайно, с помощью ересей, стремилась теперь добиться этого обманом, обещая Иоанну Грозному, в случае, если он предаст истинную веру, приобретение территорий, принадлежавших ранее Византии.

«Но надежды папы и старания Поссевина не увенчались успехом, — писал М.В. Толстой в «Истории Русской Церкви». — Иоанн Васильевич оказал всю природную гибкость ума своего, ловкость и благоразумие, которым и сам иезуит должен был отдать справедливость, отринул домогательства о позволении строить на Руси латинские церкви, отклонил споры о вере и соединении Церквей на основании правил Флорентийского собора и не увлекся мечтательным обещанием приобретения всей империи Византийской, утраченной греками будто бы за отступление от Рима».

Флорентийская уния, иными словами, соглашение об объединении православной и католической церквей, была подписана в 1439 году во Флоренции. Эта уния явилась очередной попыткой Рима распространить католичество силой. В ответ на нее в 1448 году собор епископов в Москве объявил Русскую Православную Церковь автокефальной, то есть независимой от константинопольского патриарха.

Комментируя М.В. Толстого, митрополит Иоанн писал:

«Известный историк Русской Церкви мог бы добавить, что происки Рима в отношении России имеют многовековую историю, что провал миссии сделал Поссевина личным врагом царя, что само слово «иезуит», из-за бессовестности и беспринципности членов ордена, давно сделалось именем нарицательным, что сам легат приехал в Москву уже через несколько месяцев после смерти царевича и ни при каких обстоятельствах не мог быть свидетелем происшедшего».

Иоанн Васильевич ответил иезуиту твердо и грозно: «Ты говоришь, Антоний, что ваша вера римская — одна с греческою вера? И мы носим веру истинно христианскую, но не греческую. Греки нам не евангелие. У нас не греческая, а Русская вера».

Миссия потерпела полный провал, и взбешенный Поссевин, по злобе своей, сочинил миф о том, что Иоанн Грозный в порыве гнева убил своего сына и наследника престола царевича Иоанна Иоанновича.

«Поссевин говорит, — пишет митрополит Иоанн, — что царь рассердился на свою невестку, жену царевича, и во время вспыхнувшей ссоры убил его. Нелепость версии (уже с момента возникновения) была так очевидна, что потребовалось «облагородить» рассказ, найти более «достоверный» повод и «мотив убийства». Так появилась другая сказка — о том, что царевич возглавил политическую оппозицию курсу отца на переговорах с Баторием о заключении мира и был убит царем по подозрению в причастности к боярскому заговору. Обе версии совершенно голословны и бездоказательны. На их достоверность невозможно найти и намеки во всей массе дошедших до нас документов и актов, относящихся к тому времени.

А вот сведения о «естественной» смерти царевича Ивана имеют под собой документальную основу.

Еще в 1570 году болезненный и благочестивый царевич, благоговейно страшась тягот предстоявшего ему царского служения, пожаловал в Кирилло-Белозерский монастырь огромный по тем временам вклад в тысячу рублей. Предпочитая мирской славе монашеский подвиг, он сопроводил вклад условием, чтобы «ино похочет постричися, царевича князя Ивана постригли за тот вклад, а если, по грехам, царевича не станет, то и поминати».

Косвенно свидетельствует о смерти Ивана не от удара посоха и то, что в «доработанной» версии о сыноубийстве смерть его последовала не мгновенно после «рокового удара», а через четыре дня, в Александровской слободе. Впоследствии стало ясно, почему царевич угасал четыре дня — это было вызвано отравлением сулемой.

Подхватил и развил версию о «сыноубийстве» и еще один проходимец — немец Генрих Штаден, прибывший в Москву с задачами разведывательного характера.

Штаден написал клеветнические записки, которые Карамзин посчитал за правдивые и которые были разоблачены советскими историками. К примеру, И.И. Полосин назвал их «повестью душегубства, разбоя, татьбы с поличным», причем отличающейся «неподражаемым цинизмом». По словам другого советского историка, С.Б. Веселовского, «они представляли собой бессвязный рассказ едва грамотного, необразованного и некультурного авантюриста, содержащий много хвастовства и лжи».

Вернувшись в Германию, Штаден изложил проект завоевания Московии, предлагая уничтожить все церкви и монастыри, разгромить и упразднить православную веру, а затем превратить русских людей в рабов. Вот чьими данными пользовались многие русские историки, описывая в своих сочинениях эпоху Иоанна Грозного.

Русский философ Иван Александрович Ильин предупреждал, что «в мире есть народы, государства, правительства, церковные центры, закулисные организации и отдельные люди — враждебные России, особенно Православной России,тем более императорской и нерасчлененной России. Подобно тому, как есть «англофобы», «германофобы», «японофобы» — так мир изобилует «русофобами», врагами национальной России, обещающими себе от ее крушения, унижения и ослабления всяческий успех…

Поэтому, с кем бы мы ни говорили, к кому бы мы ни обращались, мы должны зорко и трезво измерять его мерилом его симпатий и намерений в отношении к единой, национальной России и не ждать: от завоевателя — спасения, от расчленителя — помощи, от религиозного совратителя — сочувствия и понимания, от погубителя — благожелательства, от клеветника- правды.

Политика есть искусство узнавать и обезвреживать врага».

А святой Василий Великий советовал выбирать из сочинений историков «только нужное для себя и согласное с Истиной, а прочее оставлять без внимания».

ПОЧЕМУ ШЕЛЬМОВАЛИ ЭПОХУ ГРОЗНОГО?

А почему вдруг подверглись клевете именно Иоанн Васильевич Грозный и время его царствования?

Ответ прост: сильная Россия Западу страшна, а Иоанн Грозный создавал Московское царство могучим, боролся за чистоту веры и укреплял Православное Русское Самодержавие, основы которого заложил святой благоверный князь Андрей Боголюбский.

Время царствования Иоанна Грозного и канун его были весьма знаменательны для России. Вот как оценивает эту эпоху доктор исторических наук С.В. Перевезенцев в книге «Царь Иван IV Грозный»:

«В XV столетии произошли события, особо важные для России, оказавшие огромное влияние на всю ее дальнейшую историю — в 1439 году во Флоренции было подписано соглашение об объединении католической и православной церквей; в 1448 году, в ответ на Флорентийскую унию, собор епископов в Москве провозгласил Русскую Церковь автокефальной, т.е. независимой от константинопольского патриарха; в 1453 году прекратила свое существование Византийская империя; в 1480 году Русское государство окончательно избавилось от татаро-монгольского ига.

Для русского религиозно-мифологического сознания той поры столь быстрая последовательность, фактически совпадение этих событий не могло казаться случайным. И смысл виделся совершенно определенный — Сам Господь избрал Русь для осуществления на Земле неких Высших, Божественных предначертаний, ибо Россия осталась единственным в мире государством, которое несло человечеству свет правой веры. В этот период Москва начинает осознаваться как центр, ядро, средоточие не только России, но всего мира».

И вполне естественно Запад забил тревогу.

Не имея возможности уничтожить Русь военным путем, Запад прибег к клевете и шельмованию с целью подрыва авторитета верховной государственной власти в России.

Наш историк Иван Егорович Забелин писал:

«Всем известно, что древние, в особенности греки и римляне, умели воспитывать героев… Это умение заключалось лишь в том, что они умели изображать в своей истории лучших передовых своих деятелей, не только в исторической, но и в поэтической правде.

Они умели ценить заслуги героев, умели различать золотую правду и истину этих заслуг от житейской лжи и грязи, в которой каждый человек необходимо проживает и всегда больше или меньше марается.

Они умели отличать в этих заслугах не только реальную и, так сказать, полезную их сущность, но и сущность идеальную, то есть историческую идею исполненного дела и подвига, что необходимо и возвышало характер героя до степени идеала».

О наших же историках Забелин с сожалением сказал:

«Как известно, мы очень усердно только отрицаем и обличаем нашу историю и о каких-либо характерах и идеалах не смеем и помышлять. Идеального в своей истории мы не допускаем… Вся наша история есть темное царство невежества, варварства, суесвятства, рабства и так дальше. Лицемерить нечего: так думает большинство образованных русских людей…»

БЫЛ ЛИ ИОАНН ГРОЗНЫЙ ЖЕСТОКИМ?

Инструктируя создателей фильма «Иван Грозный» режиссера Эйзенштейна и исполнителя роли царя — Черкасова, Сталин сказал:

«Иоанн Грозный был очень жестким. Показывать, что он был жестким, можно. Но нужно показать, почему нужно быть жестким. Одна из ошибок Иоанна Грозного состояла в том, что он не уничтожил пять крупных феодальных семейств. Если он эти пять крупных семейств уничтожил бы, то вообще не было бы Смутного времени».

Иоанна Грозного называли тираном, приписывали ему непомерные жестокости, а между тем Сталин, который внимательно изучил политику царя, сделал вывод, что тот даже проявил излишнюю мягкость к враждебным боярским семействам, помиловав их и тем самым позволил ввергнуть Россию в Смутное время, унесшее почти половину населения Московии.

Между тем факты опровергают жестокость царя и бесчеловечность опричного «террора».

Н.Скуратов в статье «Иван Грозный — взгляд на время царствования с точки зрения укрепления государства Российского» пишет:

«Обычному, несведущему в истории человеку, который не прочь иногда посмотреть фильмы и почитать газету, может показаться, что опричники Иоанна Грозного перебили половину населения страны. Между тем число жертв политических репрессий 50-летнего царствования хорошо известно по достоверным историческим источникам.

Подавляющее большинство погибших названо в них поименно… казненные принадлежали к высшим сословиям и были виновны во вполне реальных, а не в мифических заговорах и изменах… Почти все они ранее бывали прощаемы под крестные целовальные клятвы, то есть являлись клятвопреступниками, политическими рецидивистами».

Манягин отмечает, что такой же точки зрения придерживались митрополит Иоанн и историк Р.Г. Скрынников, которые указали, что за 50 лет правления Грозного царя к смертной казни были приговорены не более 4-5 тысяч человек. Но из этой цифры надо убрать казненных бояр до 1547 года, то есть до венчания Иоанна Васильевича на царство. Не может же он отвечать за взаимные убийства различных боярских кланов, рвавшихся к власти.

Манягин пишет: «Во времена царствования Иоанна IV смертной казнью карали за: убийство, изнасилование, содомию, похищение людей, поджог жилого дома с людьми, ограбление храма, государственную измену.

Для сравнения: во время правления царя Алексея Михайловича смертной казнью карались уже 80 видов преступлений, а при Петре I — более 120!.

Каждый смертный приговор при Иоанне IV выносился только в Москве и утверждался лично царем».

Власть православного царя Иоанна Васильевича была много мягче, нежели в Европе, о чем Манягин говорит следующее: «В том же XVI веке в других государствах правительства совершали действительно чудовищные беззакония.

В 1572 году во время Варфоломеевской ночи во Франции перебито свыше 80 тысяч протестантов.

В Англии за первую половину XVI века было повешено только за бродяжничество 70 тысяч человек.

В Германии при подавлении крестьянского восстания 1525 года казнили более 100 тысяч человек.

Герцог Альба уничтожил при взятии Антверпена 8 тысяч и в Гарлеме 20 тысяч человек, а всего в Нидерландах испанцы убили около 100 тысяч человек».

Итак, в «просвещенной» и «милосердной» Европе примерно за тот же период казнили более 378 тысяч человек, большей частью безвинных, а в России при Иоанне Грозном за конкретные тяжкие преступления были казнены 4-5 тысяч. Почему же Грозный царь-тиран, а европейцы — само милосердие?

За время царствования Иоанна Грозного прирост населения составил 30-50%, за время правления Петра I убыль населения составила 40%.

Поэтому царь Грозный — тиран, а Петр — Великий. Теперь мы видим, сколь точно определение И.Л. Солоневича: «Русский историк является специалистом по извращению истории России».

Говоря о казнях, не следует забывать, что именно «не уничтоженное» боярское семейство Шуйских было одним из тех семейств, что толкнули Россию к Смутному времени.

Именно со времени правления Василия Шуйского была нарушена православная вертикаль власти.

Начиная с правления Иоанна III было установлено, что царь присягает Богу, а народ присягает царю как Помазаннику Божиему. Но безбожник Шуйский дал клятву не Богу — Он дал подкрестную клятву боярской верхушке. Это было началом разрушения Самодержавия, построенного династией Рюриковичей. И разрушение это стало результатом не жестокости, а, напротив, чрезвычайного милосердия Иоанна Грозного.

«Мягкий и незлобивый по природе, — отмечал митрополит Иоанн, — царь страдал и мучился, вынужденный применять крутые меры».

Часто бывало, что едва только начиналась казнь приговоренных по суду злостных преступников, как прибывал гонец с царской грамотой и те, кто еще не был казнен, отпускались под крестное целование. Но что безбожному слуге бесовскому до этого целования? В благодарность за милосердие царя отравили сулемой…

И Россия покатилась к Смутному времени, в период которого из 15 миллионов человек потеряла 7 миллионов, а спасена была от полной гибели и превращения в польско-литовскую колонию лишь благодаря тому гениальному изобретению Иоанна Грозного, о котором мы незаслуженно забыли.

Именно Земский собор, созванный в 1613 году по законам и правилам, внедренным Иоанном Грозным, смог возродить самодержавное правление.

На этом Московском Земско-поместном соборе были окончательно отвергнуты посягательства на престол зарубежных самозванцев и избран русским царем Михаил Федорович Романов.

Ведь подвиг князя Дмитрия Михайловича Пожарского не только в том, что он освободил Москву, но и в том, что он не польстился на царский престол и не «крикнул» себя тут же царем, подобно Шуйскому с помощью ближайших к нему лиц, а согласился лишь на временное управление страной, немедленно начав подготовку к созыву Московского Земско-поместного собора всея Русской земли, поддержавшего введение опричнины во имя спасения Православной веры и самой Русской земли.

Впрочем, за прошедшие с этого момента более 450 лет родились сразу несколько версий. Во-первых, по самой дате. Кто-то предполагает, что трагедия произошла в ноябре 1581 году, иные ссылаются на ноябрь 1582 года, но все-таки большинство исследователей придерживается именно этой даты – 3 июля 1583 года. Но эти три цифры по большому счету уже не так уж важны. Гораздо важнее понять, что привело к трагедии? Ведь в отличие от некоторых европейских и азиатских стран убийство царем главного наследника все-таки большая редкость. Разберемся в нескольких наиболее популярных версиях происшедшего.

Версия первая. Политическая.

Царевич получил посохом в висок из-за того, что высказал свое несогласие по поводу ведения военных действий в ходе Ливонской войны. Война с Ливонским орденом началась в 1561 году и в 1583 году закончилась. Причем, этот мир, как потом оказалось, принес России территориальные потери, уступившей Иван-город, Ямы и Копорье. Мог ли царевич конкретно 3 июля высказать нечто такое, что его могущественный отец буквально осатанел? Эту вероятность нельзя исключать. Дело в том, что в мае прошел первый этап переговоров, которые вошли в историю, как Плюсский договор. В результате было заключено перемирие сроком на два месяца (июнь-июль). В августе предстояло провести второй этап переговоров, а до этого нужно было четко определиться с тем, чем можно поступиться (в то время свои условия диктовала Швеция). Возможно, в царевиче взыграла гордость за Русь и желание не отдавать ни пяди земли скандинавам. Тем более что годом раньше был позорный мир с Польшей, по которому Россия отказалась от всяких прав на Ливонию. Такая неуступчивость будущего наследника могла вывести Ивана Грозного из себя. Впрочем, эта версия могла иметь место только в том случае, если царевич благополучно дожил до 1583 года.

Версия вторая. Житейская.

Как говорится, яблоко от яблони недалеко падает. Царь Иоанна Васильевич только официальным браком был женат не менее семи раз. И молодой царевич старался от отца не отставать. Первой его супругой была Евдокия Богданова дочь Сабурова, после неудачного брака насильно постриженная в монашки, второй – Феодосия Михайлова дочь Соловова, с которой приключилась та же судьба, свою жизнь она окончила в монастыре. А к 1583 году он был женат на Елене, дочери младшего из братьев Шереметевых. Говорят, что однажды утром царь встретил жену Ивана-царевича и разгневался от ее внешнего вида. У беременной Елены не был завязан пояс, а замужней женщине ходить нараспашку не пристало. Увидев такой срам, Иван Грозный отвесил невестке пару крепких оплеух. Она упала, ударилась, и уже следующей ночью у нее случился выкидыш. Сын, якобы, вступился за жену, и получил посохом в висок.

Версия третья. Любовная.

Иван Грозный очень был охоч до женского пола и не пропускал ни одной юбки. Однажды он встретил Елену где-то в палатах и начал принуждать к сожительству. Стал ли царь снохачем (так на Руси издавна называли свекров, деливших с сыном одну женщину) доподлинно неизвестно. Но молодая царевна пожаловалась мужу, который и решил устроить крутые разборки с отцом. Иван Грозный оказался более крутым… Результат известен – Иван-царевич оказался с проломленным виском, а его супруга через некоторое время оказалась в монастыре.

Версия четвертая. Опровергающая.

Некоторые историки, жившие гораздо позже Ивана Грозного и его сына, предположили, что убийство царем своего сына не более, чем красивая легенда. Или дезинформация, если хотите. И даже приводят в подтверждение своих слов имя сочинителя этой легенды, некоего монаха-иезуита, который рассказал эту историю Стефану Баторию, чтобы лишний раз подчеркнуть, какой варвар этот русский царь, не щадящий своего собственного сына. Кстати, якобы именно этот монах и вел переговоры с русским царем, склоняя его к тому, чтобы Русь целиком перешла в католичество под папский контроль. Иван Грозный отверг это предложение, а в ответ на несговорчивость был ославлен перед польским правителем. Эта красивая легенда вроде бы подтверждается тем, что наследник российского престола умер своей смертью в Александровской стороне, за два года до описываемых событий. По большому счету, эта легенда могла родиться в 1582 году, когда на переговорах с Польшей царевич, по всей видимости, отсутствовал. Это и повлекло за собой слух, что его нет, потому что он нечаянно умерщвлен отцом в ноябре 1581 года. А на самом деле он-де умер собственной смертью…

Александра I или , Оригинал статьи находится на сайте ИнфоГлаз.рф Ссылка на статью, с которой сделана эта копия -